человѣкъ созданъ для картъ. А потому съ утра до вечера, а иногда и съ вечера до утра козыряютъ они себѣ въ пички да въ бубандрясы, безъ малѣйшей усталости. Разумѣется, что и служащіе отъ нихъ не отстаютъ. Ты играешь въ вистъ?
«Нѣтъ.»
— Въ преферансъ?
«Нѣтъ.»
— Ну, такъ тебѣ и безпокоиться не нужно; ты въ губерніи пропадешь. Да, можетъ-быть, ты жениться хочешь?
«Сохрани Богъ!»
— Такъ и не заглядывай къ намъ. Тебя насильно женятъ. У насъ барышень вдоволь. Всѣ онѣ, по природному внушенію, поютъ варламовскіе романсы, и цѣлой шеренгой расхаживаютъ по столовымъ, гдѣ толкуютъ о московскомъ дворянскомъ собраніи. Почти въ каждомъ губернскомъ городѣ есть вдова съ двумя дочерьми, принужденная прозябать въ провинціи послѣ мнимой блистательной жизни въ Петербургѣ. Прочія дамы обыкновенно надъ ней смѣются, но не менѣе того стараются попасть въ ея партію, потому-что въ губерніяхъ однѣ барышни не играютъ въ карты, да и тѣ, правду сказать, играютъ въ дурачки на орѣхи. Нѣсколько офицеровъ въ отпуску, нѣсколько тунеядцевъ безъ состоянія и цѣли, губернскій острякъ, сочиняющій на всѣхъ стишки да прозванія, одинъ старый докторъ, двое молодыхъ, архитекторъ, землемѣръ и иностранный купецъ заключаютъ городское общество.
«Ну, а образъ жизни?» спросилъ Иванъ Васильевичъ.
