— Женатъ, отвѣчалъ, вздохнувъ, его собесѣдникъ: — но все равно что̀ холостой. Опять простая и глупая исторія. Въ Петербургѣ прекрасныя дѣвушки. Взглянуть на нихъ — заглядѣнье. Волосы ихъ такъ гладко причесаны, таліи у нихъ такія пьшныя, а танцуютъ онѣ такъ мило и такъ много, что нельзя въ нихъ не влюбиться. Я и влюбился. Вальсомъ началась моя любовь, мазуркой рѣшилась моя свадьба. Невѣста моя была дочь богатаго человѣка, который давалъ удивительные обѣды и каждый вечеръ игралъ въ вистъ, въ такъ-называемую большую партію. — Я готовился быть счастливымъ. Но въ Петербургѣ, братецъ, свадьба — половина банкрутства. Нигдѣ въ мірѣ нѣтъ, я думаю, обыкновенія, приступая къ счастію, заблаговременно его испортить, и, готовясь къ покою, заранѣе уничтожить возможность быть спокойнымъ. Въ Петербургѣ же — такой обычай, такой законъ. Какъ бы ни глупъ былъ общій примѣръ, надо слѣдовать общему примѣру. У насъ для всего созданы условныя правила, необходимыя, какъ визиты и шляпочные поклоны. Такимъ образомъ, и женихъ обязывается къ самому смѣшному мотовству, какое бы ни было его состояніе, и тутъ-то пожива славянскому размаху. Во-первыхъ, жениху предстоятъ непремѣнные подарки. Портретъ, писанный Соколовымъ, браслетъ пышный, браслетъ чувствительный, турецкая шаль, брильянтовыя украшенія, и несмѣтное число всякой блестящей дряни изъ Англійскаго-Магазина. Потомъ женихъ обязанъ отдѣлать за-ново чужой домъ, обставить комнаты растеніями, взятыми напрокатъ, завести щеголь-
