ужасныя минуты. Иногда жена, разряженная, любезничаетъ въ ложѣ съ франтами, а дома дровъ нѣтъ; иногда гости назвались къ обѣду, а поваръ не ставитъ болѣе въ долгъ провизіи, и грубитъ тебѣ еще въ добавокъ, и ты не смѣешь его выгнать, потому-что ты ему кругомъ задолжалъ. Страшно сказать, братецъ, а въ настоящемъ модномъ петербургскомъ образѣ жизни не только нельзя сохранить свое достоинство, но едва-ли можно остаться, въ строгомъ смыслѣ слова, честнымъ человѣкомъ. Прежде всего, и во что̀ бы ни стало, нужны деньги, а деньги употребляются на вздоръ. Вечеромъ ты танцуешь, а утромъ у тебя толпятся такъ-называемые гости кабинетные, лихоимцы, афферисты, заимодавцы. Ты закладываешь, продаешь, занимаешь; ты даешь векселя и росписки; ты отдаешь и брильянты, и серебро, и турецкую шаль, и лошадей своихъ; ты проклинаешь жизнь, ты близокъ къ отчаянію. Есть минуты, гдѣ ты готовъ застрѣлиться. И со всѣмъ тѣмъ, ты затянутъ, раздушенъ, завитъ, ты кланяешься и шаркаешь, и отдаешь визиты, и къ тому же можешь быть увѣренъ, что никто рѣшительно тебя не любитъ, и всѣ надъ тобой смѣются.
Такъ пробился я два года. Но тогда замѣтилъ я, что въ свѣтѣ на меня начали глядѣть съ какимъ-то презрительнымъ и обиднымъ сожалѣніемъ. Мнѣ меньше кланялись. Меня забывали въ приглашеніяхъ. Меня въ мазуркѣ перестали выбирать, и мало-по-малу всѣ мои друзья начали отдаляться отъ меня, передавая другъ другу не совсѣмъ имъ непріятную вѣсть о моемъ разореніи. «Самъ виноватъ», го-
