димо возникаютъ подобныя отраженія, какъ это бываетъ и въ тонъ случаѣ, когда огонь, идущій отъ лнца, сливается на гладкой зеркальной поверхности съ огнемъ, истекающимъ изъ глааъ '). Но при этомъ лѣвое представляется правымъ (и наоборотъ), потому что тутъ части огня, — идущія отъ предмета и соприкасающіяся съ соотвѣтственными частями огня зрительнаго, уже не тѣ, что въ обыкновенномъ способѣ взаимной встрѣчи, а противоположныя имъ. Однакожъ и тутъ правая сторона (предмета) является правою и лѣвая лѣвою, когда свѣтъ (внутренній) при сліяніи съ свѣтомъ (отъ внѣшняго предмета) поворачивается въ противоположную въ отношеніи къ послѣднему сторону. Это имѣетъ мѣсто тогда, когда полированное зеркало, имѣя съ той и другой стороны выпуклость (во внутрь, т. е. вогнутое) отсылаетъ свѣтъ правой стороны (предмета) въ лѣвую сторону зрительнаго огвя, а свѣтъ лѣвой стороны — въ правую. Но это же самое зеркало, получивъ поперечное положеніе въ отношеніи къ лицу, дѣлаетъ то, что все отражается навзничь, поелику оно тогда свѣтъ отъ нижней стороны (предмета) посылаетъ на верхнюю часть зрительнаго свѣта, а свѣтъ отъ верхней части — въ нижвюю часть.
Все это, конечно, принадлежитъ къ числу вспомогательныхъ причинъ, услугою которыхъ пользуется Богъ, чтобъ
- ) Когда мы видимъ предметъ въ зеркалѣ, тогда, по смыслу теоріи Платона, внутренній и внѣшній огонъ встрѣчаются совсѣмъ не такъ, какъ въ прямомъ непосредственномъ зрѣніи, именно не съ противоположныхъ сторонъ на одной и той же прямой линіи, а въ одной и той же точкѣ зеркальной поверхности, которая останавливая ихъ заставляетъ соединиться такъ, чтобъ образовалось тѣло, служащее посредствомъ между предметомъ и душею. Въ началѣ этой фразы Платонъ говоритъ вообще объ образованіи такого тѣла, а въ концѣ разумѣетъ тотъ частный случай, когда мы смотримъ и видимъ лице свое въ зеркалѣ. Въ этомъ случаѣ, по Платону, свѣтъ идущій отъ нашего лица останавливается на поверхности зеркала и здѣсь соединяется съ огнемъ, идущимъ отъ глазъ; соединеніе же того и другаго огня даетъ то посредствующее тѣло, благодаря которому мы видимъ свое лице.
димо возникают подобные отражения, как это бывает и в тон случае, когда огонь, идущий от лнца, сливается на гладкой зеркальной поверхности с огнем, истекающим из глааъ '). Но при этом левое представляется правым (и наоборот), потому что тут части огня, — идущие от предмета и соприкасающиеся с соответственными частями огня зрительного, уже не те, что в обыкновенном способе взаимной встречи, а противоположные им. Однакож и тут правая сторона (предмета) является правою и левая левою, когда свет (внутренний) при слиянии с светом (от внешнего предмета) поворачивается в противоположную в отношении к последнему сторону. Это имеет место тогда, когда полированное зеркало, имея с той и другой стороны выпуклость (во внутрь, т. е. вогнутое) отсылает свет правой стороны (предмета) в левую сторону зрительного огвя, а свет левой стороны — в правую. Но это же самое зеркало, получив поперечное положение в отношении к лицу, делает то, что всё отражается навзничь, поелику оно тогда свет от нижней стороны (предмета) посылает на верхнюю часть зрительного света, а свет от верхней части — в нижвюю часть.
Всё это, конечно, принадлежит к числу вспомогательных причин, услугою которых пользуется Бог, чтоб
- ) Когда мы видим предмет в зеркале, тогда, по смыслу теории Платона, внутренний и внешний огон встречаются совсем не так, как в прямом непосредственном зрении, именно не с противоположных сторон на одной и той же прямой линии, а в одной и той же точке зеркальной поверхности, которая останавливая их заставляет соединиться так, чтоб образовалось тело, служащее посредством между предметом и душею. В начале этой фразы Платон говорит вообще об образовании такого тела, а в конце разумеет тот частный случай, когда мы смотрим и видим лице свое в зеркале. В этом случае, по Платону, свет идущий от нашего лица останавливается на поверхности зеркала и здесь соединяется с огнем, идущим от глаз; соединение же того и другого огня дает то посредствующее тело, благодаря которому мы видим свое лице.
