представленіе, когда указывая на нихъ выражаемся "вотъ — эта" "а вотъ та“, не слѣдуетъ принимать за нѣчто недвижимое, потому что онѣ не пребываютъ неподвижно въ тотъ моментъ, когда мы обозначаемъ ихъ словами "эта", "та", а (текутъ, измѣняются и) ускользаютъ отъ всѣхъ подобныхъ выраженій, указывающихъ на устойчивость ихъ существованія. Ни одной изъ этихъ вещей, поэтому, не слѣдуетъ называть какъ "этотъ" особый предметъ, но говоря о каждой изъ нихъ и обо всѣхъ вмѣстѣ, должно обозначать то нѣчто "таковое", которое всегда одно и тож^ и въ своемъ вращеніи обнимаетъ всѣ (частныя — конкретныя) вещи. Значитъ, и огонь и всякая другая вещь, подверженная процессу происхожденія, есть собственно "таковое во всѣхъ вещахъ" (этого имени, то есть, ихъ сущности)[1]. Но,
- ↑ Ради большей ясности мы допустили маленькую свободу въ переводѣ этого мѣста, которое темновато главнымъ образомъ по причинѣ неточности, не. выработанности у Платона философской терминологіи. Платонъ очевидно различаетъ въ вещахъ двѣ стороны, конкретную субстанцію ихъ въ предѣлахъ пространства, и идеальную эссенцію ихъ въ самихъ себѣ, то есть совокупность аттрибутовъ вещиили признаковъ, входящихъ въ составъ ея понятія. Сущность вещи — совокупность ея признаковъ, аттрибутовъ переходитъ отъ одного конкретнаго предмета къ другому, такъ что напр. предметъ, бывшій въ одно время водою, въ другое становится воздухомъ, огнемъ и наоборотъ. Поэтому имя вещи, которое конечно должно содержать въ себѣ понятіе о ней, должно быть усвояемо собственно самой сущности вещи, которая всегда одна и таже, но не "вотъ — этому" или "тому" конкретному предмету, который лишь въ этотъ моментъ ее выражаетъ. Но слова "τούτο" "τόδε" "это" "то", "сіе" "оное" именно указываютъ на конкретные предметы, то есть на тѣ точки пространства или мѣста вещей, въ которыхъ появляются сущности вещей. Значитъ, они совсѣмъ не приложимы къ вещамъ въ себѣ, а приложимы только къ самому этому мѣсту ихъ, къ нимъ же приложимы только выраженія, указывающія на ихъ всегда и во всемъ одинаковую сущность "τό τοιοϋτον 'εκά-ςοτε", "τό τοιοδτον άέι", "τό διά παντός τοιοδτον". Но легко понять, что рѣчь тутъ идетъ не о словахъ, о самихъ вещахъ. Въ этомъ именно пунктѣ Платонъ устраняетъ изъясненіе вещей, данное іовійскою натуръ-фнлософіею, и на мѣсто его ставитъ свое собственное. Съ двухъ сторонъ онъ опровергаетъ это изъясненіе — н съ матеріальной и съ идеальной. Что касается матеріи или субстрата вещей то іонійская философія считала таковымъ ту или другую изъ такъ называемыхъ
представление, когда указывая на них выражаемся "вот — эта" "а вот та", не следует принимать за нечто недвижимое, потому что они не пребывают неподвижно в тот момент, когда мы обозначаем их словами "эта", "та", а (текут, изменяются и) ускользают от всех подобных выражений, указывающих на устойчивость их существования. Ни одной из этих вещей, поэтому, не следует называть как "этот" особый предмет, но говоря о каждой из них и обо всех вместе, должно обозначать то нечто "таковое", которое всегда одно и тож^ и в своем вращении обнимает все (частные — конкретные) вещи. Значит, и огонь и всякая другая вещь, подверженная процессу происхождения, есть собственно "таковое во всех вещах" (этого имени, то есть, их сущности)[1]. Но,
- ↑ Ради большей ясности мы допустили маленькую свободу в переводе этого места, которое темновато главным образом по причине неточности, не. выработанности у Платона философской терминологии. Платон очевидно различает в вещах две стороны, конкретную субстанцию их в пределах пространства, и идеальную эссенцию их в самих себе, то есть совокупность аттрибутов вещиили признаков, входящих в состав её понятия. Сущность вещи — совокупность её признаков, аттрибутов переходит от одного конкретного предмета к другому, так что напр. предмет, бывший в одно время водою, в другое становится воздухом, огнем и наоборот. Поэтому имя вещи, которое конечно должно содержать в себе понятие о ней, должно быть усвояемо собственно самой сущности вещи, которая всегда одна и таже, но не "вот — этому" или "тому" конкретному предмету, который лишь в этот момент ее выражает. Но слова "τούτο" "τόδε" "это" "то", "сие" "оное" именно указывают на конкретные предметы, то есть на те точки пространства или места вещей, в которых появляются сущности вещей. Значит, они совсем не приложимы к вещам в себе, а приложимы только к самому этому месту их, к ним же приложимы только выражения, указывающие на их всегда и во всём одинаковую сущность "τό τοιοϋτον 'εκά-ςοτε", "τό τοιοδτον άέι", "τό διά παντός τοιοδτον". Но легко понять, что речь тут идет не о словах, о самих вещах. В этом именно пункте Платон устраняет изъяснение вещей, данное иовийскою натур-фнлософиею, и на место его ставит свое собственное. С двух сторон он опровергает это изъяснение — н с материальной и с идеальной. Что касается материи или субстрата вещей то ионийская философия считала таковым ту или другую из так называемых
