на форель, и это чудовище чуть не утащило меня въ воду. Въ ней оказалось двадцать шесть фунтовъ вѣсу. Покойной ночи, джентльмены, покойной ночи!
Пять минутъ спустя явился третій посѣтитель и разсказалъ намъ, какъ онъ поймалъ эту рыбину рано утромъ, на уклейку; а затѣмъ явился тупоумный на видъ и надутый джентльменъ среднихъ лѣтъ и усѣлся у окна.
Сначала мы всѣ молчали, но, наконецъ, Джорджъ обратился къ нему и сказалъ:
— Прошу извинить, надѣюсь, вы не взыщите, если мы, пріѣзжіе, попросимъ разсказать намъ, какъ вы поймали эту форель.
— Кто вамъ сказалъ, что я поймалъ эту форель? — возразилъ онъ съ удивленіемъ.
Мы отвѣчали, что никто намъ не говорилъ этого, но намъ почему-то показалось, что поймалъ именно онъ.
— Да, это замѣчательно, въ высшей степени замѣчательно, — отвѣчалъ тупоумнаго вида незнакомецъ — представьте, вѣдь вы угадали. Да, я поймалъ ее. Но какъ вы могли догадаться? Это замѣчательно.
Затѣмъ онъ разсказалъ намъ, какъ ему пришлось полчаса возиться съ этой рыбиной и какъ она сломала его удочку. Онъ тщательно взвѣсилъ ее, оказалось — тридцать четыре фунта.
Ушелъ и онъ, и къ намъ явился хозяинъ. Мы пересказали ему всѣ эти исторіи о поимкѣ форели, и онъ отъ души, хохоталъ.
— Такъ Джимъ Бэтсъ, Джо Муггльсъ, мистеръ Джонсъ и старикашка Билли Маундерсъ поймали эту рыбу! Ха, ха, ха… вотъ чудесная выдумка! — говорилъ старый добрякъ, заливаясь смѣхомъ. — Такъ бы они и отдали ее „мнѣ“, въ „мою“ гостиную, если бы изловили! Ха, ха, ха!
Затѣмъ онъ разсказалъ намъ, какъ было дѣло. Въ дѣйствительности, онъ поймалъ ее самъ много
