— Нѣтъ, робко шепнула Марія.
— Можетъ быть ты думаешь еще о Георгѣ, оставившемъ насъ, не помысливъ даже о тебѣ? Вѣроятно ты не такъ глупа.
— Марія сидѣла молча и неподвижно, глаза ея имѣли мрачное выраженіе, видно было, что она чувствовала себя обиженною и огорченною. Но Михаилъ Фоссъ не смотрѣлъ ей въ лице, онъ пристально устремилъ взоры передъ собою и въ своей злобѣ далеко швырялъ отъ себя щепу, лежащую подъ его ногами.
— Если это такъ, то я принужденъ замѣтить, что тебѣ слѣдуетъ выбросить изъ головы весь этотъ вздоръ, потому что онъ не поведетъ къ добру. Тебѣ представляется отличная партія, будь милое дитя и скажи, что согласна со принять.
— Но дядя, я чувствую, что это будетъ дурной поступокъ, если я соглашусь раздѣлить свою судьбу съ человѣкомъ, котораго не могу любить!
— Причиной твоей настойчивости не служитъ ли Георгъ, дитя мое? — Михаилъ остановился на минуту, выжидая отвѣта. Но тщетно прождавъ его, онъ снова началъ съ какою то запальчивою неотступностью: — Скажи, отказываешь ли ты молодому человѣку, ради Георга?
Марія, съ минуту помолчавъ отвѣтила:
— Нѣтъ, не онъ тому причиною!
— Такъ не онъ?
— Нѣтъ, дядя.
— Отчего же ты не хочешь принять предложеніе Урманда.
— Оттого, что не люблю его. Дядя почему же не хочешь ты чтобы я осталась у васъ?
Въ тоже время она крѣпко прижалась къ нему, голосъ ея прерывался отъ подавленныхъ рыданій и глаза были влажны отъ слезъ. Михаилъ Фоссъ былъ человѣкъ мягкосердечный и въ особенности кротокъ и ласковъ, когда дѣло касалось Маріи Бромаръ; но теперь, какъ дядя и какъ опекунъ онъ считалъ своею святою обязанностью настоять на исполненіе того, что находилъ нужнымъ для ея счастія. Онъ колебался между
— Нет, робко шепнула Мария.
— Может быть ты думаешь еще о Георге, оставившем нас, не помыслив даже о тебе? Вероятно ты не так глупа.
— Мария сидела молча и неподвижно, глаза её имели мрачное выражение, видно было, что она чувствовала себя обиженною и огорченною. Но Михаил Фосс не смотрел ей в лицо, он пристально устремил взоры перед собою и в своей злобе далеко швырял от себя щепу, лежащую под его ногами.
— Если это так, то я принужден заметить, что тебе следует выбросить из головы весь этот вздор, потому что он не поведет к добру. Тебе представляется отличная партия, будь милое дитя и скажи, что согласна со принять.
— Но дядя, я чувствую, что это будет дурной поступок, если я соглашусь разделить свою судьбу с человеком, которого не могу любить!
— Причиной твоей настойчивости не служит ли Георг, дитя мое? — Михаил остановился на минуту, выжидая ответа. Но тщетно прождав его, он снова начал с какою то запальчивою неотступностью: — Скажи, отказываешь ли ты молодому человеку, ради Георга?
Мария, с минуту помолчав ответила:
— Нет, не он тому причиною!
— Так не он?
— Нет, дядя.
— Отчего же ты не хочешь принять предложение Урманда.
— Оттого, что не люблю его. Дядя почему же не хочешь ты чтобы я осталась у вас?
В тоже время она крепко прижалась к нему, голос её прерывался от подавленных рыданий и глаза были влажны от слез. Михаил Фосс был человек мягкосердечный и в особенности кроток и ласков, когда дело касалось Марии Бромар; но теперь, как дядя и как опекун он считал своею святою обязанностью настоять на исполнение того, что находил нужным для её счастья. Он колебался между
