»Нѣтъ«, говорю, »пани милостивая, есть у насъ здѣсь немного, да не всѣ.«
»Мнѣ«, кричитъ, »сейчасъ надобны деньги, сію минуту надобны! Я сегодня же поѣду въ городъ; чтобы и вы тамъ были; я все тамъ и покончу. Ступайте за деньгами!«
А сама, какъ хватитъ въ колокольчикъ,—такъ по всѣмъ комнатамъ и задребезжало.
Вбѣжали люди и дѣвушки.
»Коляску мнѣ скорѣй!« говоритъ, »не мѣшкайте!«
А сама такъ и толчется, какъ Марко по пеклу[1]; то изъ-за зеркала бумажку вынетъ, то откроетъ ящикъ, то закроетъ. За ней и двѣ дѣвочки мечутся, словно жеребяточки пугливыя.
- ↑ Какъ въ аду Марко.
«Нет», говорю, «пани милостивая, есть у нас здесь немного, да не все.»
«Мне», кричит, «сейчас надобны деньги, сию минуту надобны! Я сегодня же поеду в город; чтобы и вы там были; я всё там и покончу. Ступайте за деньгами!»
А сама, как хватит в колокольчик, — так по всем комнатам и задребезжало.
Вбежали люди и девушки.
«Коляску мне скорей!» говорит, «не мешкайте!»
А сама так и толчется, как Марко по пеклу[1]; то из-за зеркала бумажку вынет, то откроет ящик, то закроет. За ней и две девочки мечутся, словно жеребяточки пугливые.
Пока въ господскомъ дворѣ приготовлялись да собирались, мы мигомъ сбѣгали въ Хмѣлинцы, веселье тамъ подняли, крикъ, смѣхъ, радость и опять на господскій дворъ.
Пани приказала намъ тележку запречь.
- ↑ Как в аду Марко.
Пока в господском дворе приготовлялись да собирались, мы мигом сбегали в Хмелинцы, веселье там подняли, крик, смех, радость и опять на господский двор.
Пани приказала нам тележку запречь.
