Возьмемъ же и мы рѣзецъ истины и безпристрастія, чтобы изобразить неизгладимыми чертами на памяти каждаго Россіянина злодѣйскіе подвиги враговъ его Государя, его Отечества, его семейства, его личности, его собственности; враговъ, которыхъ сама Природа ни пространствомъ мѣстъ, ни различіемъ климатовъ, ни временами года не можетъ остановить въ презрительныхъ видахъ подлой корысти; которые отъ одного конца вселенной до другаго, изъ одного Зона въ другой бѣгаютъ за нею съ изступленіемъ древнихъ варварскихъ народовъ, уступающихъ новымъ просвѣщеннымъ въ коварной политикѣ, въ адской хитрости, въ утонченной злобѣ: слѣдовательно жесточайшимъ варварамъ; и названіе Француза нынѣ содѣлалось именемъ Вандала. Ученое выраженіе стратегіи есть не иное что, какъ переводъ невѣжественнаго вандализма.
Императоръ Наполеонъ не есть ли царь Коракейцовъ, а судьба его—
Возьмём же и мы резец истины и беспристрастия, чтобы изобразить неизгладимыми чертами на памяти каждого россиянина злодейские подвиги врагов его Государя, его Отечества, его семейства, его личности, его собственности; врагов, которых сама природа ни пространством мест, ни различием климатов, ни временами года не может остановить в презрительных видах подлой корысти; которые от одного конца вселенной до другого, из одного Зона в другой бегают за нею с иступлением древних варварских народов, уступающих новым просвещённым в коварной политике, в адской хитрости, в утончённой злобе: следовательно жесточайшим варварам; и название француза ныне соделалось именем Вандала. Учёное выражение стратегии есть не иное что, как перевод невежественного вандализма.
Император Наполеон не есть ли царь коракейцев, а судьба его —
