Безъ тяжкихъ путъ докучнаго закона,
60 И страсть свободно крылья развернула,
И разумъ суевѣрье отшвырнулъ.
И жизнь зажглась блаженнымъ возбужденьемъ:
Свободенъ разумъ былъ; а страсть пошла
Въ причудливомъ безумьи сквозь пространства
Запутанныхъ долинъ, лѣсныхъ прогалинъ,
И собрала букетъ цвѣтовъ страннѣйшихъ,
Но, какъ пчела летитъ къ своей царицѣ,
Она вернулась къ брату своему,
И самой нѣжной свѣтлою гирляндой
70 Украсила она его чело,
А онъ съ улыбкой цѣловалъ шалунью,
Довѣрчиво смѣявшуюся съ нимъ.
И неизбѣжность медленная смерти
Спокойной стала: Духъ въ ея объятьяхъ
Безъ стона, безъ страданья погасалъ,
Почти безъ страха: такъ спокойный путникъ
Въ невѣдомый идетъ и дивный край,
Исполненный надеждъ и изумленья.
Смертельные зародыши болѣзней
80 Исчезли изъ людского существа,
И чистота свѣтло благословила
Блаженствомъ почитателей своихъ.
Какъ мощенъ сталъ тогда преклонный возрастъ,
Съ величественнымъ обликомъ атлета,
Съ открытымъ и не сморщеннымъ челомъ,
Гдѣ ни одинъ изъ тѣхъ пороковъ низкихъ,
Какъ хитрость, гордость, алчность, и забота,
Свою печать сѣдого безобразья
Не наложили на скрещенья линій,
90 Оставленныхъ теченьемъ долгихъ дней!
Какъ ласковъ сталъ безстрашный обликъ юныхъ!
Въ ихъ взорахъ, и безтрепетныхъ и кроткихъ,
Какъ будто бы дышало утро мая:
Душа ни передъ чѣмъ не знаетъ страха,
И вмѣстѣ съ ней возвышенная воля,
Без тяжких пут докучного закона,
60 И страсть свободно крылья развернула,
И разум суеверье отшвырнул.
И жизнь зажглась блаженным возбужденьем:
Свободен разум был; а страсть пошла
В причудливом безумьи сквозь пространства
Запутанных долин, лесных прогалин,
И собрала букет цветов страннейших,
Но, как пчела летит к своей царице,
Она вернулась к брату своему,
И самой нежной светлою гирляндой
70 Украсила она его чело,
А он с улыбкой целовал шалунью,
Доверчиво смеявшуюся с ним.
И неизбежность медленная смерти
Спокойной стала: Дух в её объятьях
Без стона, без страданья погасал,
Почти без страха: так спокойный путник
В неведомый идет и дивный край,
Исполненный надежд и изумленья.
Смертельные зародыши болезней
80 Исчезли из людского существа,
И чистота светло благословила
Блаженством почитателей своих.
Как мощен стал тогда преклонный возраст,
С величественным обликом атлета,
С открытым и не сморщенным челом,
Где ни один из тех пороков низких,
Как хитрость, гордость, алчность, и забота,
Свою печать седого безобразья
Не наложили на скрещенья линий,
90 Оставленных теченьем долгих дней!
Как ласков стал бесстрашный облик юных!
В их взорах, и бестрепетных и кротких,
Как будто бы дышало утро мая:
Душа ни перед чем не знает страха,
И вместе с ней возвышенная воля,
