самый корень зла, и представляетъ изъ себя опытъ, который можетъ быть съ успѣхомъ испробованъ не только цѣлыми народами, но и небольшими обществами, семьями, и даже отдѣльными личностями. Не было случая, чтобы возвращеніе къ растительной пищѣ причинило кому-нибудь хотя малѣйшій вредъ; въ большинствѣ случаевъ оно сопровождалось неотрицаемо благотворными перемѣнами. Если-бы когда-нибудь родился врачъ, обладающій геніемъ Локка, я увѣренъ, онъ могъ-бы такъ-же ясно свести всѣ тѣлесныя и умственныя разстройства къ нашимъ противоестественнымъ привычкамъ, какъ этотъ философъ свелъ все знаніе къ ощущеніямъ. Не представляютъ-ли изъ себя обильныхъ источниковъ болѣзней эти минеральные и растительные яды, которые были введены для ихъ искорененія! Сколько тысячъ людей сдѣлались убійцами и разбойниками, ханжами и домашними тиранами, распутниками и потерянными искателями приключеній, благодаря употребленію возбудительныхъ напитковъ! Если-бы они удовлетворяли свою жажду лишь чистой водой, они жили-бы, распространяя кругомъ счастіе радостнымъ состояніемъ своихъ неизвращенныхъ чувствъ. Какое множество неосновательныхъ мнѣній и безсмысленныхъ учрежденій получило всеобщую санкцію благодаря пьянству и невоздержности отдѣльныхъ личностей! Кто будетъ утверждать, что, если-бы простонародье Парижа удовлетворяло свой голодъ, всегда имѣющейся въ изобиліи, растительной пищей, оно подтвердило-бы своимъ грубымъ согласіемъ листъ изгнанниковъ, составленный Робеспьеромъ? Могло-ли бы сборище людей, чьи страсти не извращены противоестественными возбудителями, хладнокровно смотрѣть на auto da fé? Мыслимо-ли, чтобы человѣкъ съ кроткими чувствами, окончивъ корнеплодную трапезу, сталъ услаждаться кровавыми забавами? Былъ-ли Неронъ человѣкомъ воздержнымъ? Виднѣлось-ли здоровье на его щекахъ, горѣвшихъ непобѣдимой ненавистью къ человѣческому роду? Бился-ли ровно пульсъ у Мулея Измаила, была-ли его кожа прозрачна, сіяли-ли его глаза здоровымъ блескомъ, и были-ли его неизмѣнными спутниками веселость и благоволеніе? Хотя исторія не разрѣшила ни одного изъ этихъ вопросовъ, даже ребенокъ не станетъ колебаться, чтобы отвѣтить отрицательно. Пожелтѣвшія отъ желчи щеки Бонапарта, его наморщенный лобъ, и желтые глаза,
самый корень зла, и представляет из себя опыт, который может быть с успехом испробован не только целыми народами, но и небольшими обществами, семьями, и даже отдельными личностями. Не было случая, чтобы возвращение к растительной пище причинило кому-нибудь хотя малейший вред; в большинстве случаев оно сопровождалось неотрицаемо благотворными переменами. Если бы когда-нибудь родился врач, обладающий гением Локка, я уверен, он мог бы так же ясно свести все телесные и умственные расстройства к нашим противоестественным привычкам, как этот философ свел всё знание к ощущениям. Не представляют ли из себя обильных источников болезней эти минеральные и растительные яды, которые были введены для их искоренения! Сколько тысяч людей сделались убийцами и разбойниками, ханжами и домашними тиранами, распутниками и потерянными искателями приключений, благодаря употреблению возбудительных напитков! Если бы они удовлетворяли свою жажду лишь чистой водой, они жили бы, распространяя кругом счастье радостным состоянием своих неизвращенных чувств. Какое множество неосновательных мнений и бессмысленных учреждений получило всеобщую санкцию благодаря пьянству и невоздержности отдельных личностей! Кто будет утверждать, что, если бы простонародье Парижа удовлетворяло свой голод, всегда имеющейся в изобилии, растительной пищей, оно подтвердило бы своим грубым согласием лист изгнанников, составленный Робеспьером? Могло ли бы сборище людей, чьи страсти не извращены противоестественными возбудителями, хладнокровно смотреть на auto da fé? Мыслимо ли, чтобы человек с кроткими чувствами, окончив корнеплодную трапезу, стал услаждаться кровавыми забавами? Был ли Нерон человеком воздержным? Виднелось ли здоровье на его щеках, горевших непобедимой ненавистью к человеческому роду? Бился-ли ровно пульс у Мулея Измаила, была ли его кожа прозрачна, сияли ли его глаза здоровым блеском, и были ли его неизменными спутниками веселость и благоволение? Хотя история не разрешила ни одного из этих вопросов, даже ребенок не станет колебаться, чтобы ответить отрицательно. Пожелтевшие от желчи щеки Бонапарта, его наморщенный лоб, и желтые глаза,
