Страница:Шопенгауэр. Полное собрание сочинений. Т. III (1910).pdf/1063

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана


— 914 —


ГЛАВА XXX.
О трескотне и шуме.

§ 378.

Кант написал статью о жизненных силах: я мог бы скорее посвятить им нению и тренодию, ибо их столь частое проявление в стукотне, вколачивании и заколачивании ежедневно причиняло мне муку в течение всей жизни. Правда, есть люди, даже очень многие, которые улыбнутся этому, так как они нечувствительны к шуму: однако это как раз те люди, которые нечувствительны также и к доводам, к мыслям, к поэзии и произведениям искусства, — короче говоря, ко всем впечатлениям духовного характера: это зависит от косности и тяжеловесной структуры их мозгового вещества. Напротив, жалобы на страдания, которые мыслящим людям причиняет шум, встречаются в биографиях или других известиях о личной жизни почти всех великих писателей, например, Канта, Гёте, Лихтенберга, Жана Поля; если же относительно какого-нибудь писателя и нет подобных сведений, то это только потому, что не зашла речь об этом в контексте. Я представляю себе дело так: подобно тому как большой бриллиант, разбитый на куски, равняется по ценности лишь такому же количеству мелких; или как войско, когда оно разбито, т. е. распалось на небольшие кучки непригодно более к бою, так и великий ум способен к работе не более обыкновенного, когда она прервана, нарушена, когда он рассеян, отвлечен в сторону: ибо он может размышлять лишь тогда, когда все его силы сконцентрированы на одном пункте и предмете, подобно тому как вогнутое зеркало концентрирует свои лучи, — а этой концентрации именно шум и мешает. Поэтому выдающиеся умы всегда крайне чувствительны ко всякому нарушению их работы, ко всему, что прерывает ее и отвлекает их внимание, и прежде всего к шуму, который мешает сильнее всего, — тогда как других людей все это не особенно беспокоит. Наиболее рассудительная и одаренная из всех европейских наций назвала даже одиннадцатью заповедью правило never interrupt — „ты никогда не должен прерывать работы“. Шум же — самое назойливое из всего, что нарушает работу, так как он прерывает даже наши собственные мысли, — мало того, разбивает их. Когда же нечего и прерывать, тогда шум, конечно, нс особенно беспокоит. — Иногда небольшой и непрерывный шум беспокоит меня и нарушает течение моих мыслей в продолжение некото-