терия, это — лишь объективированная, т. е. проецированная вовне рассудочная функция самой причинности, — следовательно, объективно гипостазированная действенность вообще, без дальнейшего определения ее характера и способа. Сообразно с этим, при объективном восприятии телесного мира, интеллект создает все формы последнего из собственных средств, — именно, время, пространство и причинность, а наряду с последней и понятие абстрактно-мыслимой, бескачественной и бесформенной материи, которая как такая вовсе и не может встречаться в опыте. Когда же интеллект, посредством этих форм и в них, чует некое реальное содержание (всегда исходящее только из чувственного ощущения), т. е. нечто от его собственных познавательных форм не зависимое, сказывающееся не в действенности вообще, а в некотором определенном способе действия, то это и есть то, что он считает телом, т. е. оформленной и специфически определенной материей, которая, таким образом, и выступает как нечто от его форм независящее, т. е. как нечто безусловно объективное. При этом, однако, не следует забывать, что эмпирически данная материя всюду раскрывает себя только посредством проявляющихся в ней сил; как и наоборот, всякая сила познается только как входящая в некую материю: сила и материя, взятые вместе, образуют эмпирически реальное тело. Тем не менее все эмпирически реальное не утрачивает трансцендентальной идеальности. Я доказал, что вещь в себе, которая проявляется в таком эмпирически данном теле, т. е. в каждом явлении, это — воля. Если мы снова возьмем это как исходный пункт, то материя, как я это уже не раз говорил, окажется для нас простою видимостью воли, а не самою волей: отсюда материя принадлежит лишь к формальной стороне нашего представления, а не к вещи в себе. Именно в силу этого мы и должны мыслить ее лишенной формы и качеств, абсолютно инертной и пассивной; однако мы в состоянии мыслить ее такою лишь in abstracto, так как чистая материя, лишенная формы и качеств, эмпирически никогда не бывает дана. Но, подобно тому как существует лишь одна материя, которая остается тождественной себе, проявляясь под самыми разнообразными формами и акциденциями, так и воля во всех явлениях оказывается, в конце концов, одною и тою же.
Сообразно с вышеизложенным, то начало, из которого образуются и происходят все вещи, должно представляться нашему интеллекту, — привязанному к своим формам и всецело обреченному на служение той или другой индивидуальной воле, а не на объективное познание сущности вещей, — именно как материя, т. е., как нечто реальное вообще, наполняющее пространство и время и пребывающее при всякой смене качеств и форм, как общий субстрат всех интуиций,
