В малом размере явление это можно наблюдать на глетчерах, не тающих летом, и в погребах, где набито достаточно льда. Мимоходом говоря, правило divide et impera нагляднее всего проявляется в действии летней теплоты на лед.
Четыре большие планеты получают крайне мало теплоты от солнца; так, например, Урану достается лишь 1/368 часть света, получаемого землею. Следовательно, они для поддержания жизни на своей поверхности предоставлены лишь собственной внутренней теплоте, тогда как земля почти всецело довольствуется внешнею, получаемою от солнца, — если только верить вычислениям Фурье, согласно которым действие столь интенсивного жара, скрытого в недрах земли, на ее поверхность сводится лишь к минимуму. При величине четырех больших планет, превышающей землю в 80—1300 раз, необходимое для их охлаждения время неисчислимо долго. Ведь не оставило же ни малейшего следа охлаждение даже столь малой по сравнению с ними земли — за все историческое время; как это, в высшей степени остроумно, доказал один француз из того, что луна, по отношению к вращению земли вокруг оси, движется не медленнее, чем в самые отдаленные времена, о которых дошли до нас вести. Если бы земля хоть сколько-нибудь охладилась, то она должна была бы в той же мере и сжаться, что повлекло бы за собой ускорение ее вращения вокруг оси, между тем как ход луны остался бы неизменен. Сообразно с этим представляется в высшей степени целесообразным, что большие планеты вместе с тем и наиболее удалены от солнца; малые же, наоборот, расположены к нему ближе, при чем самая незначительная — всего ближе. Ибо последние мало-помалу утратят свою внутреннюю теплоту, или же, по крайней мере, покроются такою плотной корою, что теплота не будет более проникать до поверхности: поэтому они и нуждаются по внешнем источнике теплоты. Планетоиды, как простые обломки разорвавшейся планеты, представляют собою совершенно случайное уклонение от нормы, и, следовательно, не должны здесь приниматься в расчет. Взятый однако сам по себе, случай этот (т. е. разрыв планеты) поразительно антителеологичен. Хотелось бы верить, что катастрофа разразилась, когда планета была еще необитаемой. Впрочем, нам известна безучастность природы, и я не ручаюсь ни за что. Но если эта, предложенная Ольберсом, весьма правдоподобная гипотеза в настоящее время опять начинает оспариваться, — то это, пожалуй, имеет под собой столько же теологические, сколько и астрономические основания.
Если бы указанная телеология была однако полной, расположение четырех больших планет должно было бы быть таким, чтобы наибольшая из них была и самой отдаленной, а наименьшая — ближайшей к
