— 405 —
стать выше его въ стилистическомъ отношеніи и писать лучше его.
Демократія ненавидитъ поэзію; Парнасъ слѣдуетъ срыть, | сравнять съ землею, макадамизировать, и тамъ, гдѣ нѣкогда взбирался съ пригорка на пригорокъ, прислушиваясь къ пѣнію соловьевъ, досужій поэтъ, тамъ скоро устроится плоская проѣзжая дорога, появятся рельсы, на которыхъ будетъ ржать локомотивъ, проносясь мимо вѣчио занятаго дѣ-лами общества.
Демократія бѣсигся на всѣхъ, воспѣвающихъ любовь... Къ чему воспѣвать розу, аристократъ? Воспѣвай демокра-тическій картофель, прокармливающій народъ!
Въ такое время, когда преобладаютъ политическіе интересы, рѣдко можетъ появиться чисто художественное произведете. Поэтъ въ такое время похожъ на пловца среди бурнаго моря, который видитъ вдали, на береговомъ утесѣ, монастырь; бѣлыя монахини поютъ на немъ, но вой бури заглушаетъ ихъ пѣнье.
| Прекрасное стихотвореніе создалъ не бѣдный венгерецъ Нимбпіъ, или торговый человѣкъ изъ Липпе-Детмольда, а міровой духъ. Только ему принадлежатъ въ этомъ случаѣ слава, и смѣшно, если два вышеупомянутыхъ сколько-нибудь кичатся этимъ, почти такъ же, какъ папа Рашель ѵспѣхами своей дочери: стоить старый еврей въ партерѣ ТЬе&Іге Ггапдаіз и воображаетъ, что это онъ Ифигенія или Андромаха, что это его декламація волнуетъ всѣ сердца, н когда аплодируютъ, онъ кланяется, краснѣя.
Савиньи римлянинъ? Нѣтъ, онъ лакей римскаго духа, ^ ип ѵаі 1 йи готапізте.
Изящество слога Савиньи похоже на клейкое серебристое вещество, оставляемое насѣкомыми тамъ, гдѣ они только-что проползли.
Съ сочиненіями Іоанна Миллера повторяется то же, что и съ Клопштокомъ: никто не читаетъ его, всѣ говорягь о немъ съ болынимъ уваженіемъ. Миллеръ — нашъ великій
историкъ, какъ Клопштокъ былъ нашъ великій эпическій