Страница:Inferno-Dante-Min-1855.pdf/280

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана

 


55 Чуть слабый лучъ проникъ во мглу темницы, —
Свое лице, изсохшее отъ мукъ,
Я вмигъ узналъ, узрѣвъ ихъ страшны лицы,

58 И укусилъ я съ горя пальцы рукъ,
Они жъ, мечтавъ, что голода терзанье
Меня томитъ, сказали, вставши вдругъ:

61 «Отецъ! насыться нами: тѣмъ страданье
Намъ утолишь; одѣвъ дѣтей своихъ
Въ плотъ бѣдную, сними съ нихъ одѣянье.»

64 Я горе скрылъ, чтобъ вновь не мучить ихъ;
Два дня молчали мы въ темницѣ мертвой:
Что жъ не разверзлась, мать-земля, въ тотъ мигъ!

67 Но только день лишь наступилъ четвертый,
Мой Гаддо палъ къ ногамъ моимъ, стеня:
«Да помоги жъ, отецъ мой!» и, простертый,

70 Тутъ умеръ онъ, и какъ ты зришь меня,
Такъ видѣлъ я: всѣ другъ за другомъ вскорѣ
Отъ пятаго и до шестаго дня

73 Попадали. Ослѣпнувъ, на просторѣ
Бродилъ я три дня, мертвыхъ звалъ дѣтей…
Потомъ… но голодъ былъ сильнѣй, чѣмъ горе!»




68. Гаддо (сокращен. Gherardo), одинъ изъ сыновьевъ Уголино.

74. И такъ Уголино умеръ на девятый день. Франческо де Бути повѣствуетъ, что двери башни отворили черезъ 8 дней (dopo le otto giorni).

75. Нѣкоторые комментаторы новѣйшаго времени (Розини, Карминьяно) старались объяснить этотъ стихъ въ томъ смыслѣ, что будто бы голодъ заставилъ наконецъ Уголино питаться трупами своихъ дѣтей. Куда ни заводитъ людей сильное желаніе блиснуть своимъ остроуміемъ! Съ какимъ изумительнымъ искусствомъ умѣлъ великій поэтъ остаться въ крайнихъ границахъ между ужаснымъ и отвратительнымъ: и вотъ теперь въ послѣднемъ стихѣ однимъ ударомъ онъ уничтожаетъ въ насъ все участіе, которое до сего времени мы питали къ несчастному старцу! Въ грандіозномъ этомъ разсказѣ мы видимъ престарѣлаго отца, который, чтобъ не печалить дѣтей своихъ, великодушно скрываетъ въ сердцѣ мучительнѣйшую скорбь и молча сноситъ муки голода; — старца, который не прежде, какъ по смерти всѣхъ дѣтей своихъ и внуковъ, начинаетъ оглашать воздухъ темницы ихъ именами,— который,