Когда он уехал, старая графиня спросила ее, о чем они так горячо говорили.
— Нельзя сказать, мама.
— Знаю, знаю, что он фармазон, — сказала графиня.
— Franc-maçon, maman, — поправила Наташа.
В отношении мущин у ней было чувство, похожее на чувство распорядителя охоты, оглядывающего ружья — заряжены ли они? Заряжено, курок действует, есть порох на полках — хорошо. Так ждите, когда я захочу сделать залп из всех ружей или выберу одно. А надо, чтобы все были заряжены.
Наташе было шестнадцать лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор[1] она ни разу не видела Бориса.
Перед Соней и с матерью она, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, было ребячество, про которое не стоило и говорить и которое давно было забыто; но эта девочка имела в высшей степени женский дар хитрости придавать, какой она хотела, тон своим словам, скрывать и обманывать, и в самой тайной глубине ее души вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой, забытым ребячеством, или важным, связующим обещанием, болезненно мучал ее. С одной стороны ей бы весело было выйти теперь замуж и именно за Бориса, который был так мил, хорош и comme il faut, особенно весело потому, что она показала бы Вере, что нечего так гордиться, что она уже большая и выходит замуж, как будто она одна может это сделать, и показать ей, как надобно выходить замуж не за немчика Берга, а за князя Друбецкого, с другой стороны, мысль об обязательстве, связывающем ее и лишающем ее главного удовольствия думать о том, что каждый встречающийся мущина может быть ее мужем, тяготила ее.
В 1809 году, когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним тотчас же, был принят, как все, т. е. с приглашением обедать, ужинать каждый день.[2] Наташа, узнав о приезде Бориса, вспыхнула и дрожащим голосом сказала Соне: — Знаешь, он приехал.
— Кто,[3] Безухов? — спросила Соня.
— Нет, прежний он, — сказала Наташа, — Борис, — и, посмотревшись в зеркало и оправившись, пошла в гостиную.
Борис ждал встретить Наташу изменившеюся, но всё в его воображении был тот милый ему образ чернушки с блестящими из под локон глазами, с красными губками и детски отчаянным
- ↑ Зачеркнуто: она несколько раз виделась с Борисом в Москве, но при других говорила ему «вы», но ни разу с ним не видалась наедине и ни разу не говорила о том, чему они обещались в 1809 году. Борис был особенно внимателен к ней, но из его выражения она никак не могла понять, считал ли он свое и ее обещание существующим или уничтоженным.
- ↑ Зач.: Но в первое же посещение Наташа, молча слушавшая разговор Бориса с отцом и матерью, осталась недовольна тоном Бориса.
- ↑ Зач.: Князь Болконский?