«Как нельзя горстью песка засыпать бездонный океан, как нельзя широко разлившееся пламя потушить одной каплей воды, как нельзя орлу летать в маленьком ящике, так не может дух человеческий удовлетвориться материальными благами. Дух человеческий — это бездна, беспредельная, как небо или море. Неразумные люди! долго ли еще вы будете упорствовать в своем заблуждении? Почему вы не думаете о том, кого называют богом? Почему вы не стараетесь постигнуть его? В искании бога человек найдет полное удовлетворение стремлениям своего духа».
Человек, хорошо знавший Сковороду, так пишет про него:
«Он всегда был весел, добр, подвижен, всем доволен, ко всем ласков, скромен, всем готов услужить, из всего выводил для себя поучение, посещал больных, утешал печальных, делился последним с неимущими».
Жить Сковороде везде было легко, потому что он довольствовался очень малым. Спал он на жесткой постели где попало, вставал до зари и любил ходить один по полям, лугам и лесам, обдумывал свои мысли. Одежду носил самую дешевую, старую и простую, ел один раз в день и питался только кореньями, молоком и хлебом. Не ел ни мяса, ни рыбы.
Люди начинали знать и ценить Сковороду, и архиерей послал игумна монастыря пригласить Сковороду поступить в монахи. Игумен всячески уговаривал Сковороду, обещал ему и довольство, и богатство, и почет, и славу, если только он поступит в монахи и будет проповедником. Но все уговоры игумна и архиерея не соблазнили Сковороду. Он сказал: «Не хочу прибавлять лицемеров. Кто хочет есть жирно, пить сладко, одеваться и спать мягко, те пусть идут. Мое монашество не в рясе, а в довольстве малым, в отказе от всех прихотей, в отречении от себя и в любви к ближнему, в славе божеской, а не человеческой».
Как ни уговаривал его игумен, Сковорода не поддался. И уехал жить к другу.
Григорий Савич, всегда добрый и кроткий, раздражался только тогда, когда монахи уговаривали его присоединиться к ним.
Случилось ему уже долго после этого быть в Киеве. В Лавре знакомые и товарищи по академии, узнав, что он тут, подошли к нему и стали уговаривать его: «Будет скитаться по свету! Пора тебе пристать к берегу. Мы ведь знаем твои таланты; поступай в монахи, святая лавра примет тебя, будешь столп церкви, будешь украшение обители». Григорий Савич рассердился: «Ах, преподобные! я столпотворения собою не хочу увеличивать, довольно и вас, столбов неотесанных, во храме божьем... По мне святость не в ризе, а в воле божьей».
Последняя служба Григория Савича была в Харьковской семинарии. В семинарии этой решили учить нравственности (доброй жизни) и учителем пригласили Сковороду. Он не отказался. Но отказался от жалованья.
