Записи А. Б. Гольденвейзера, 2, стр. 119—121, В. Ф. Булгаков, «Трагедия Льва Толстого», стр. 49—56.
1015. 796. От Бати тронувшее меня письмо. — Перед отправкой Дневников Чертков написал Толстому письмо, которое и отмечается в комментируемой записи. Приводим это письмо полностью: «Дорогой друг, я слышу, что вы сегодня опять больны. Хотелось бы знать, как вы себя чувствуете. Если не можете написать или продиктовать несколько слов, то не можете ли передать устно кому-нибудь из окружающих вас наших друзей. У меня на душе очень хорошо и уверен, что с вами так же, потому что источник один. Надеюсь, что вы скоро поправитесь, если вам уже не лучше, и что всё благополучно «образуется», так как казалось бы, что не может же быть, чтобы любовь к вам не соединила всех между собою, всех любящих вас и не устранила всех призраков, ненужных и безумных, возникающих между ними. Мне сегодня особенно живо вспомнилось умирание Христа, как его поносили, оскорбляли, как глумились над ним, как медленно убивали его, как самые близкие к нему по духу и по плоти люди не могли к нему подойти и должны были смотреть издали, и как на всё это он чувствовал и говорил: «Прости им, так как они не ведают, что творят». Спешу отправить посланного. Нежно целую вас. В. Ч.» (Письмо написано под диктовку Черткова рукой А. П. Сергеенко.)
Когда А. Б. Гольденвейзер, бывший вечером 14 июля в Ясной поляне, перед своим отъездом спросил Толстого, не нужно ли передать чего-нибудь Черткову, Толстой сказал: «Передайте ему, что я очень благодарю его за его прекрасное письмо. Оно меня глубоко тронуло. Скажите ему, что, когда я сказал Софье Андреевне, что не буду видаться с ним, она сказала: — Я вовсе не требую этого, — но что я не хочу, чтобы это исходило от меня, и подожду, чтобы она сама сказала. Когда я сидел уже на лошади, Лев Николаевич подошел к окну и сказал: «Скажите ему...» — голос у него пресекся и он отошел от окна... — «Скажите ему, что хорошо иметь таких друзей... Я не могу говорить...» Лев Николаевич зарыдал и пошел в дом». («Вблизи Толстого», 2, стр. 121.)
1016. 799—11. Утром опять волнение..... Было оч[ень], оч[ень] тяжело. — Непосредственная свидетельница новой сцены Софьи Андреевны, на почве ее требования у Толстого прежних Дневников, В. М. Феокритова пишет в своих Записках от 15 июля: «Софья Андреевна сошла вниз, и мы слышали опять и опять ее угрозы убиться, жалобы на ее страдания и слезы: «Я всю ночь не спала, всё мне казалось, что Лев Николаевич укладывается и хочет уйти от меня. Зачем он меня мучает, угрожает мне, что уйдет? Я совсем больна, а ему всё равно» и т. д. Она затворилась у себя в комнате. Лев Николаевич пошел к ней и опять ее уговаривал, но вышел оттуда сильно взволнованный и говорил: «Не могу, не могу. Это моя последняя уступка». Софья Андреевна упала на колени в коридорчике перед входом в спальню Льва Николаевича и хватала за ноги Льва Николаевича
