Съ юности жизнь облача
Въ ярко-обманчивый, въ радужно-свѣтлый покровъ,
Прячетъ она подъ душистыми розами иглы шиповъ.
Въ даль увлекаетъ меня;
Но на пути къ идеаламъ прекраснымъ моимъ
Чучелъ какихъ-то все ставитъ, противныхъ бездушьемъ своимъ.
Чтобъ изнемогъ я и палъ,
Или чтобъ жизнь миновалъ я безслѣдно, какъ тѣнь,—
Ниспосылаетъ болѣзни и тяжкую, сонную лѣнь.
Только въ минуты, когда
Духъ мой ликуетъ, вкушая побѣдный покой,
Я умиляюсь божественно-вѣчной ея красотой
И вижу Бога ея
Въ свѣжемъ дыханьѣ румянаго утра, въ тѣняхъ
Трепетной зелени, въ лунномъ мерцаньѣ, въ звѣздахъ…
И, предаваясь мечтамъ
Всепримиряющимъ, вижу въ ней кроткую мать,
Ту, что̀ хромого Іакова въ домъ свой зоветъ отдыхать.
С юности жизнь облача
В ярко-обманчивый, в радужно-светлый покров,
Прячет она под душистыми розами иглы шипов.
В даль увлекает меня;
Но на пути к идеалам прекрасным моим
Чучел каких-то всё ставит, противных бездушьем своим.
Чтоб изнемог я и пал,
Или чтоб жизнь миновал я бесследно, как тень,—
Ниспосылает болезни и тяжкую, сонную лень.
Только в минуты, когда
Дух мой ликует, вкушая победный покой,
Я умиляюсь божественно-вечной её красотой
И вижу Бога её
В свежем дыханье румяного утра, в тенях
Трепетной зелени, в лунном мерцанье, в звездах…
И, предаваясь мечтам
Всепримиряющим, вижу в ней кроткую мать,
Ту, что хромого Иакова в дом свой зовет отдыхать.
