Говорятъ, что жаждой этой
Онъ, когда-то неотпѣтый
И зарытый безъ креста,
Заражаетъ тѣхъ, кто бродитъ
Одинокимъ и заходитъ
Въ эти дикія мѣста.
Или сердце, что̀ устало
Ненавидѣть и страдать,
Переставши трепетать,
Все еще не отстрадало?!..
Или духъ, землѣ чужой
И чужой для безтѣлесныхъ,
Замкнутый въ предѣлахъ тѣсныхъ
Безнадежности глухой,
Жаждетъ, мучимый тоскою,
Нашей казни надъ собою?..
Чу! Повѣдай чуткій слухъ,—
Вѣтеръ это или духъ?..
Это вѣтра шумъ — для слуха…
Это скорбный духъ — для духа…
Говорят, что жаждой этой
Он, когда-то неотпетый
И зарытый без креста,
Заражает тех, кто бродит
Одиноким и заходит
В эти дикие места.
Или сердце, что устало
Ненавидеть и страдать,
Переставши трепетать,
Всё еще не отстрадало?!..
Или дух, земле чужой
И чужой для бестелесных,
Замкнутый в пределах тесных
Безнадежности глухой,
Жаждет, мучимый тоскою,
Нашей казни над собою?..
Чу! Поведай, чуткий слух,—
Ветер это или дух?..
Это ветра шум — для слуха…
Это скорбный дух — для духа…
