И вдругъ, онъ видитъ, въ райской сѣни,
Уязвлена, омрачена,
Идетъ, подобно скорбной тѣни,
Имъ соблазненная жена.
Невольно прядью косъ волнистыхъ
Она слегка прикрыла грудь,—
Уже для помысловъ нечистыхъ
Пролегъ ей въ душу знойный путь…
И ей десницу простирая,
Встаетъ злой духъ,— онъ вновь готовъ,
Ей, сладкой лестью слухъ лаская,
Пѣть о блаженствѣ грѣшныхъ сновъ.
Но что уста его сковало?..
Зачѣмъ онъ пятится назадъ!?.
Чѣмъ эта жертва испугала
Того, кому не страшенъ адъ?..
Онъ ждалъ слезы,— улыбки рая,—
Моленій, робкаго стыда…
И что-жъ въ очахъ у ней?!. Такая
Непримиримая вражда,
И вдруг, он видит, в райской сени,
Уязвлена, омрачена,
Идет, подобно скорбной тени,
Им соблазненная жена.
Невольно прядью кос волнистых
Она слегка прикрыла грудь,—
Уже для помыслов нечистых
Пролег ей в душу знойный путь…
И ей десницу простирая,
Встает злой дух,— он вновь готов,
Ей, сладкой лестью слух лаская,
Петь о блаженстве грешных снов.
Но что уста его сковало?..
Зачем он пятится назад!?.
Чем эта жертва испугала
Того, кому не страшен ад?..
Он ждал слезы,— улыбки рая,—
Молений, робкого стыда…
И что ж в очах у ней?!. Такая
Непримиримая вражда,
