Вотъ и еще земледѣльческій годъ, канувшій въ вѣчность. Онъ отошелъ въ нее, тихій, безмолвный, безсловесный, преданный своей тяжелой, земляной, кротовой работѣ. Даже и этотъ послѣдній эпитетъ не вполнѣ выражаетъ ея безслѣдность. Работа крота быть-можетъ на много лѣтъ обозначается рядомъ насыпей, а трудъ земледѣльца съ концомъ сезона исчезаетъ безслѣдно. Какъ весной было голое поле, – такъ и осенью осталась та же голая степь. Какая разница тотъ же годъ на литературномъ, политическомъ или соціальномъ поприщѣ? Тутъ диковинокъ не перечтешь, и всѣ онѣ на виду, на глазахъ у всѣхъ! Но всѣ эти дикія явленія остаются чужды нашей смиренно-земной дѣятельности.
– Что̀ же у нихъ тамъ? скажете вы. – Застой, неподвижность, равнодушіе?
Не безпокойтесь. Крестьянское дѣло, затронувъ всѣхъ, всѣхъ тронуло съ мѣста. Все говоритъ, дѣйствуетъ, мечется, лѣзетъ изъ кожи. Работа – общій и едва ли не исключительный помыселъ. Рабочій – единственно модный человѣкъ. Онъ – герой нашего времени, и знаетъ это хорошо. За нимъ
