— Согласны вы, что старая дорога не короче межи Порфирія Николаича?
— Согласенъ.
— Мы уже говорили, что эти двѣ линіи въ мою сторону нѣсколько расходятся, и потому ваша межа короче моего проселка. Это докажетъ вамъ и планъ. По вашей межѣ два длинника то-есть 160 сажень, а по моему проселку три длинника то-есть 240 сажень. И такъ предлагаемая мною дорога на 80 сажень короче прежней.
— Помилуйте! Какъ это можетъ-быть? Вы меня никогда не увѣрите.
— Я бы предложилъ пари 1000 противъ вашихъ 10. Но это значило бы взять съ васъ деньги даромъ.
— Стало-быть вы отсылаете меня на Порфиріеву межу? Онъ никогда не позволитъ ѣздить по своей межѣ.
— Не позволить ѣздить по казенной и потому никому лично не принадлежащей межѣ онъ не имѣетъ права, да кромѣ того межа столько же его какъ и моя. Представьте, какъ было бы забавно, если бы Порфирій Николаичъ придумалъ запретить мнѣ ѣздить по моей межѣ?
— Вы другое дѣло, постороннихъ онъ не пуститъ.
— Да вы же сами ѣздите по моей межѣ, только не по Свинцовской, на которую я вамъ указываю, а по К–ой. Почему же по одной должно ѣздить, а по другой нельзя? Мой сосѣдъ не пуститъ по общей межѣ, а я обязалъ пускать не только по межѣ, о чемъ бы я и не спорилъ, а цѣликомъ, черезъ клинъ?
— Помилуйте, какъ вы не хотите понять? Тамъ я ѣду по дорогѣ, а вы меня посылаете по межѣ. Я на это не согласенъ. Тамъ дальше, ни за что не пустятъ ѣздить, и главное, дорога хуже. Тамъ и проѣхать нельзя.
— Не прикажете ли мнѣ проводить васъ верхомъ и указать предлагаемую мною дорогу?
— Сдѣлайте милость. Любопытно посмотрѣть на вашу дорогу.
— Петръ! Вели осѣдлать лошадь.
Черезъ десять минутъ я былъ уже верхомъ перед телѣжкой сосѣда, и вывелъ его, безъ малѣйшаго труда, на гладкій, высокій рубежъ, по которому даже были накатаны колеи.
— Вотъ и накатанная дорога, замѣтилъ я вслухъ, обращаясь къ сосѣду. Но онъ сидѣлъ видимо недовольный, и при
