торые захотѣли образумить Пустовцева , какъ Павелъ и Николай Петровичи Базарова ; « стать поперегъ этому чародѣю , обуздать его дерзость и показать всѣмъ , кто онъ и что и какъ » ; но онъ поразилъ ихъ своими насмѣшками и достигъ своей цѣли. Однажды Marie и Пустовцевъ пошли гулять въ лѣсъ вдвоемъ , а возвратились въ одиночку; Marie заболѣла и повергла въ глубокую печаль все свое семейство; отецъ и мать были въ совершенномъ отчаяніи . « Но что жь тамъ такое случилось , спрашиваетъ авторъ , и пренаивно отвѣчаетъ : не знаю, рѣшительно не знаю » . Остальное нечего досказывать. Но Пустовцевъ и въ этихъ дѣлахъ оказался получше Базарова ; онъ рѣшился встунить въ законный бракъ съ Marie , и даже что? « Онъ - всегда кощунственно смѣявшійся надъ всякимъ выраженіемъ внутренней боли человѣка , онъ - презрительно называвшій горькую слезу каплею пота, проступающаго изъ поръ глазныхъ, онъ - ни разу не погрустившій надъ горемъ человѣка , и всегда готовый гордо встрѣтить находящую бѣду, — онъ плачетъ ! » (Базаровъ бы ни за что не заплакалъ) . Marie , видите ли , заболѣла и должна была умереть . « Но будь Marie въ цвѣтущемъ здоровьи, —можетъ быть Пустовцевъ и охладѣлъ бы мало по малу, удовлетворивъ своей чувственности : страданія же любимаго существа возвышали цѣну его . » Marie умираетъ и призываетъ къ себѣ священника , чтобъ онъ уврачевалъ ея грѣшную душу и приготовилъ ее къ достойному переходу въ вѣчность . Но посмотрите , съ какимъ кощунствомъ обращается съ нимъ Пустовцевъ ? « Батюшка! » сказалъ «жена моя хочетъ говорить съ вами . Что слѣдуетъ заплатить вамъ за такой трудъ ? Не обижайтесь , что жь тутъ такого? Это вѣдь ремесло ваше . Съ меня же берутъ доктора за то , что приготовляютъ къ смерти » ( стр . 201 ) . Такое ужасное кощунство можетъ равняться онъ : развѣ съ насмѣшками Базарова надъ отцомъ Алексѣемъ и съ его предсмертными комплиментами Одинцовой. Наконецъ и самъ Пустовцевъ застрѣлился, и умеръ , подобно Базарову , безъ покаянія. Когда полицейскіе служители провозили гробъ его мимо одной модной рестораціи , одинъ господинъ , сидѣвшій въ ней , запѣлъ во все горло : « вотъ развалины тѣ ! На нихъ печать проклятья » . Это непоэтично, но за то гораздо послѣдовательнѣе , и гораздо лучше вяжется съ духомъ и настроеніемъ романа , чѣмъ молодыя елки , невинные взгляды цвѣт- Такимъ ковъ и всепримиряющая любовь съ « отцами и дѣтьми » . образомъ , употребляя выраженіе « Свистка » , г. Аскоченскій предвосхитилъ новый романъ г. Тургенева .
М. АНТОновичъ.
