Боппъ, причисляя Литовцевъ къ семьѣ арійскихъ народовъ, опредѣлилъ для нихъ мѣсто между Германцами и Славянами.
Гриммъ Литовцевъ считаетъ пятымъ народомъ въ семьѣ индо-европейскихъ народовъ. Исторія почти умалчиваетъ объ этомъ народѣ, говоритъ онъ: но зато почтенный языкъ этого народа лучшее свидетельство его далекаго прошлаго.
Гриммъ высказалъ мнѣніе, что литовскій языкъ ближе всѣхъ къ санскриту и имѣетъ много родственнаго съ славянскимъ и нѣмецкимъ.
Поттъ, не раздѣляя убѣжденій своихъ предшественниковъ (Тунманна, Аделунга и др.), будтобы языкъ литовскій былъ только отраслью славянскаго, положительно утверждаетъ, что этотъ языкъ первобытный, арійскій, а его формы старше всѣхъ нынѣ существующихъ индо-европейскихъ языковъ.
Ученый Микуцкій того мнѣнія, что изъ всѣхъ индо-европейскихъ языковъ, литовскій сохранилъ наиболѣе словъ и грамматическихъ формъ, относящихся къ глубочайшей древности, и что въ этомъ отношеніи онъ богаче всѣхъ вмѣстѣ взятыхъ славянскихъ нарѣчій.
Послѣднее, самое знаменательное слово принадлежитъ Шлейхеру. По его опредѣленію литовскій языкъ, вмѣстѣ съ языками нѣмецкимъ и славянскимъ, составляетъ отрасль сѣверноевропейскую общей вѣтви индо-европейскихъ языковъ. Близкія узы родства связываютъ его съ языкомъ славянскимъ, съ которымъ у него много общаго, какъ по богатству словъ, такъ и въ грамматическомъ строѣ. Въ отношеніи системы звуковъ онъ превосходитъ не только славянскій, но даже всѣ существующіе аріо-европейскіе языки, и въ этомъ заключается его значеніе для сравнительной грамматики.
Литовскій языкъ раздѣляется на слѣдующія нарѣчія: прусское, вымершее еще въ XVII ст. Оно было въ употребленіи на балтійскомъ поморьѣ между Нѣманомъ и Вислою и поддалось общей германизаціи.
2) Латышское, употребляемое въ Курляндіи и въ Инфлянтахъ. Отношеніе его къ литовскому языку такое, какъ напр, итальянскаго языка къ латинскому, и потому нѣкоторые нарѣчіе это считаютъ особымъ языкомъ.
и 3) Литовское, подраздѣляемое на два главные говоры: литовскій и жмудскій.
Литовскій языкъ богатъ, звученъ, способенъ къ метрическимъ стихамъ. Въ старинное время литовскіе барды воспѣвали на немъ подвиги своихъ вождей, отраженіе кровавыхъ набѣговъ враговъ; изъ рода въ родъ передавали дѣянія своихъ предковъ. Жрецы воспѣвали славу своихъ боговъ; странствующіе нищіе, гадатели, даже дѣвицы слагали новыя пѣсни, или изучали старыя и пѣли при всякомъ случаѣ. Труды и игры, религіозные обряды и воинскіе набѣги сопровождались пѣніемъ. Пѣсни эти, вѣрный отпечатокъ нравовъ, обычаевъ и самаго характера, переходя изъ рода въ родъ, изъ поколѣнія въ поколѣніе, дошли и до нашихъ временъ. И теперь берега Нѣмана и Виліи, многочисленныхъ озеръ, древніе городища, могильные курганы, дубовыя рощи, дремучіе лѣса нерѣдко оглашаются звуками литовскихъ пѣсенъ, въ которыхъ слышится завѣтная старина, иногда упоминаются древніе идолы, живо рисуются нравы, обычаи, обрядность народа, бѣднаго исторіею, но богатаго своими многовѣковыми преданіями, древностію своего языка.
Слѣдовъ письменности прошлыхъ вѣковъ литовскаго народа почти нѣтъ. Полагаютъ, что Литовцамъ извѣстны были письмена руническія. Такія письмена даже открыты, но подлинность ихъ не удостоверена. До XIV столѣтія языкъ литовскій несомнѣнно былъ письменнымъ; но потомъ, когда Литва такъ широко раздвинула свои предѣлы, когда Гедиминъ, Ольгердъ, Витовтъ сумѣли образовать могучее государство изъ русскихъ удѣльныхъ княжествъ, когда и первопрестольный Кіевъ призналъ надъ собою власть литовскаго князя, именовавшагося уже литовско-русскимъ великимъ княземъ, собственная Литва, составляя незначительную часть въ составѣ княжествъ и областей, одному князю подвластныхъ, не могла развить свой языкъ.
