Аркадий Бухов. Товарищ Онегин. Неожиданное продолжение
Оригинал здесь — http://www.russianresources.lt/archive/Buhov/Buhov11.html
Я свой роман пишу без правил:
Герой то здесь, то тут, то там,
И где Евгения оставил,
Ей-Богу, я не знаю сам…
К чему расспросы и догадки,
Где он изволил пропадать?
Имея лейдимас в порядке
Он вправе нам не отвечать.
Но на ушко — (чужая тайна!) —
Скажу — не выдайте меня:
Попал Онегин мой случайно
В Москву всего лишь на три дня.
Москва, Москва! О город древний,
Коммунистический приют!
Обсовнаркомленной деревней
Тебя потомки назовут.
Когда-то рати Чингис-хана
Тебя хотели взять себе,
Но у татарскаго болвана
Был страх о будущей судьбе.
И как бы чувствуя заране
Речей совдепских шум и гул,
Остановившись у Рязани,
Домой обратно повернул.
Наполеон полез на промах;
Но дружеским советам внял:
В московских погостив хоромах,
Подумал. Плюнул и удрал…
И лишь, в упрямстве неизменен
И Коминтерном подкреплен,
Немного загостился Ленин —
Но ведь на то и Ленин он!
И вот, проехавшись удобно,
Опять Онегин мой в Москве.
А что он делал там — подробно
Скажу вам в завтрашней главе.
Отец Евгения когда-то
Был — самый рьяный либерал
И своему сынку он свято
Блюсти обычай завещал:
Ни с кем не смей держаться гордо —
За то в опасности спасут;
И лишь тогда бей спасших в морду,
Когда другие прибегут".
Забыв весь смысл того завета,
Онегин только чувствам внял:
В Москву на призыв Комитета
Он моментально прискакал.
Ура! Да здравствует единство!
Лишь в нем одном — залог побед!
Все наши разногласья — свинство!
И записался в комитет.
«Судьба Онегина хранила» —
Старался Пушкин нам внушить.
Но этот раз она забыла
Его спасти и охранить.
И на одном из заседаний
Он вдруг почувствовал слегка,
Что две здоровых мощных длани
По шее дали тумака.
— За что?! Ответ был очень краток:
Системы Кольта пистолет.
Почуяв дуло меж лопаток,
Не ждал Онегин слов в ответ.
Ах, Пушкин… Вашего героя,
Увы, покинула судьба…
И повели чекистов трое
К Лубянке божьяго раба.
И, обнаружив при допросе,
Что он надеждами пылал
Восстанье вызвать в Наркомпросе,
А в Наркомпочтеле скандал,
Ему вменили: связи с бандой
Милитаристов разных стран,
Занятье гнусной контрабандой
И власти собственной обман.
Онегин взвыл… Дрожат коленки,
Дрожит буржуя естество…
— "Товарищ! Неужели к стенке?
Но успокоили его:
— "Мы к стенке ставим неохотно
Таких преступников как вы,
И этой участи почетной
Не смейте ждать вы от Москвы.
Да-с! Бывший прапор иль ассесор —
Кому они теперь нужны?!
Вот — адвокат, поэт, профессор —
Для них есть место у стены.
Да-с! Новый курс! Иль то не ново
И не кокетливо чуть-чуть:
Поставить к стенке Гумилева
Иль в Лазаревскаго пальнуть?..
— Так я не к стенке? — Нет. — Однако
Куда же денусь я пока?
— Белогвардейская собака!
Иди в объятия че-ка!
Опять сидит в че-ка Евгений,
Но случай выручил как раз
И, за отсутсвiем обвинений,
Пришел о выпуске приказ.
Ура — свобода! Первым делом
Бежит Онегин на вокзал:
Судьба помощник верный смелым —
Он в поезд тотчас же попал.
О том, как ехал он — не мало
Пришлось мне ранее писать:
Вам каждый беженец бывалый
Сумеет лучше рассказать.
Я описаний не любитель
Всех полустанков и границ:
Роман ведь — не «Путеводитель
Для путешествующих лиц».
Хотите верьте иль не верьте,
Но не прошло и дней шести,
Как в Ковно, на одном концерте,
Я смог Онегина найти.
— Онегин! Вы? — Своей персоной! —
Игрив. С иголочки одет.
И, улыбнувшись благосклонно,
Изящно вскинул свой лорнет.
Кто создал осень, дождь и слякоть,
На зло талант истратив свой?
От них — то хочется заплакать,
То биться в стенку головой…
Приятно осень у камина
Встречать, закутав ноги в плэд,
Но о камине и помина
В благословенной Ковне нет.
И весь комфорт — в одном масштабе
Судьба сумела заключить:
Отдать приказ какой-то бабе
Убогой печкой надымить,
Да положить скорее на пол
Рогож, брезента и холста,
Чтоб дождь не на голову капал,
А в отведенныя места.
В такой унылый день осенний,
Припомнив весь пройденный путь,
В тоске мучительной Евгений
Решил заняться чем-нибудь.
Всегда тоска по делу бродит
В душе бездельника. Но тот,
Кто от избытка дел уходит —
Всегда занятие найдет.
(Пишу — и сам себе не верю —
Какая легкость! Стих — звенит:
Пожалуй, Пушкина потерю
Россия мною облегчит.
Но я боюсь: друзья отравят
Излишней лестью жизнь мою:
А вдруг мне памятник поставят
В коммунистическом раю?!
Нет, пусть грозит судьба мне адом,
Еще ужасней для меня
С совдепским памятником рядом
Стоять в Москве средь бела дня!
И, сохраняя вид сиротский,
Терпеть, чтоб портили бульвар
Зиновьев мраморный иль Троцкий, —
Нет, не хочу! О ревуар…
А вдруг, в науку европейцам,
Свершат над памятником суд
И, объявив белогвардейцем,
Еще совсем меня снесут
И на моем же пьедестале
Всем литераторам в пример
Воодрузив кулак из стали,
Напишут: Эр Эс Эф Эс Эр…
Нет… Пусть Россия предоставит
Другим заботу обо мне:
Пускай ни памятник не ставит,
Ни самого меня — к стене!)
Итак, тоскует мой Евгений
И мысль ему приходит вдруг,
Что можно сменой впечатлений
Разнообразить свой досуг.
Мы жизнь чужую наблюдаем,
Когда своя у нас пуста.
Читатель, мы с тобою знаем,
В какия он пойдет места?
Л. Аркадский [А. Бухов]. Товарищ Онегин // Эхо. 1921. №№ 214, 215, 217 (273, 274, 276), 10, 11 и 14 сентября.