Человек умер (Ильф и Петров)
| Человек умер |
| Источник: Илья Ильф, Евгений Петров. Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска / сост., комментарии и дополнения (с. 430-475) М. Долинского. — М.: Книжная палата, 1989. — С. 114-115. • Единственная прижизненная публикация: «Правда». 1934. 13 июня. |
- Википроекты
Давайте условимся. Если у человека, у гражданина умерла жена, или мать, или сын, или бабушка, одним словом кто-нибудь из членов семьи, и он хочет его похоронить, то в этом стремлении нет ничего неестественного и противозаконного.
Просто произошло несчастье. Человек умер. Снимем шляпы, опустим на минуту головы, дружески обнимем сироту и с печалью предадим тело земле. И все.
Но выполнить этот незатейливый план-минимум в г. Свердловске удается не всем.
У доцента кафедры математики Промакадемии в Свердловске Н. Захарова умерла мать. Смерть последовала от старости, что подчеркивало отсутствие какого бы то ни было подвоха со стороны доцента по отношению к местным коммунальным органам.
Снимем шляпы. Пожмем доценту руку. Искренне посочувствуем его горю.
«Может ли быть на свете, — думал он, — несчастье большее, чем смерть матери?»
И не успел он так подумать, как выяснилось, что может. И еще как может!
Заключалось это несчастье в том что в загсе 3-го района города Свердловска доценту не дали разрешения похоронить свою мать. Не дали, потому что он не предъявил продовольственной карточки покойной. Старушка, по-видимому, перед смертью так запрятала этот скромный документ, что никто не мог его найти. Искали всем домом и не нашли. А где только не искали! И в столах, и в шкатулках, и под диваном, и в щелях плинтусов, и на шкафах, и в книгах — всюду.
Тут бы нужна тишина, подобающая случаю, чистота, торжественность. А вместо всего этого стучали ящиками, все перевернули, перерыли, насорили во всей квартире.
Хотелось бы погрустить, вспомнить детство, перебрать в памяти жизнь свою и мамину. А пришлось метаться, ползать на четвереньках под кроватями, искать и искать.
В довершение всего надо было бежать объясняться, вести идиотические разговоры.
— Представьте себе, не нашли. Ну, пропала!
— Все говорят, что пропала. Вы все-таки поищите, гражданин. Может быть, где-нибудь найдется.
Это было сказано с такой скверной миной, что доцент понял, кем его считают. Его считали жуликом, бессовестным мошенником, у которого только и мысли, что зажилить до конца месяца лишнюю карточку.
— Так вот! — закричал он. — Я — не вор-рецидивист и не бродяга. Я — доцент Промакадемии. Ну, подумайте сами, стану я вам врать?
Собеседник подумал, и на его лице отразилась чугунная уверенность в том, что доцент именно станет врать и даже уже врет. И что вообще все врут.
Старуха-мать лежала без погребения в майскую жару трое суток.
Доценту пришлось заготовить в Промакадемии специальную справку о том, что его матери карточку вообще не успели выдать. Только так удалось похоронить покойницу на четвертый день.
Конечно, удобнее всего было бы, чтоб старушки умирали в Свердловске 30-го или 31-го числа каждого месяца. Это значительно упростило бы похоронный обряд и связанные с ним формальности. Но добиться в этом деле устранения самотека пока еще не удается. Умирают как попало и когда попало, совершенно не считаясь с канцелярскими традициями районного загса.
А вот действительно хорошо было бы, если б людям больше верили. Кому, в самом деле, придет в голову прятать карточку, притворяться и врать, когда в комнате находится еще не остывшее тело матери или сына?
Чересчур скептические люди сидят в свердловском загсе.