Дорогой въ градъ первопрестольной,
Часа въ четыре поутру,
Игрой судьбины самовольной,
Къ ямскому сонному двору
Примчались быстро другъ за другомъ
Двѣ тройки и карета цугомъ.
Уланъ, красавецъ и корнетъ,
Мущина въ фракѣ, среднихъ лѣтъ
И барышня свѣжѣе розы,
Съ служанкой сивой, какъ морозы,
Выходят—входят, и гей, гей!
Давайте чаю поскорѣй!
Читатель! вѣрно вам знакомы
Неугомонные содомы
Неугомонныхъ ямщиковъ,
И такъ, оставя кучеров,
И слугъ вертѣться возлѣ сѣна
И воевать за рубль промѣна,
Посмотримъ лучше на свою
Разнообразную семью.
Облокотяся нерадиво
На столъ, дѣвица молчаливо
Сидитъ за чайникомъ своимъ;
Уланъ, съ искусствомъ щегольскимъ
Играя перстнемъ и часами,
Въ карманъ не лѣзетъ за словами
И, какъ учтивый кавалеръ,
Желаетъ знать всё, на примеръ:
Кто такова она? откуда?
Какъ имя ей? Мими, Земруда,
Или подобное тому?
Находитъ въ ней достоинствъ тьму;
Обвороженъ ея румянцемъ,
Дивится въ слухъ прелестнымъ пальцамъ,
А въ тайнѣ ножкѣ; да притомъ
Онъ мыслитъ также о другомъ.
Невольно барышня краснѣетъ,
Но онъ нимало не робѣетъ,
Осаду правильно ведётъ
И смѣло въ чашку рому льётъ.
Другая рѣзкая картина:
Во фракѣ среднихъ лѣтъ мущина,
Качая важно головой,
Какъ будто занятый большой
Алгебраической повѣркой,
Съ полуоткрытой табакеркой
И весь засыпанъ табакомъ,
Ходилъ задумчиво кругомъ.
Вдругъ скуча долгимъ размышленьемъ,
Подходитъ къ барышнѣ съ почтеньемъ
И предлагаетъ ей: чего? —
Понюхать. Барышня его
Глазами меритъ съ удивленьем,
И отвечает с наклоненьемъ:
»Покорно васъ благодарю:
Не нюхаю и не курю.«
Въ отвѣтъ ни слова — хладнокровно
Отходитъ прочь сопутникъ скромной.
Минуты двѣ спустя потомъ
Вновь угощаетъ табакомъ:
»Прошу понюхать!» — Я сказала,
Смутясь, девица отвечала,
Что я не нюхаю. — Уланъ,
Поставя выпитой стаканъ,
Взглянулъ, скосясь, на господина;
Но беззаботливая мина
Въ широкомъ фракѣ чудака
Смягчила гневъ его слегка.
Пуншъ снова налитъ; всё как прежде.
Но непонятному невѣждѣ
Неймется: барышнѣ опять
Идётъ табакъ свой предлагать.
»Прошу понюхать.« — Градомъ слёзы
Кропятъ ланитъ прелестныхъ розы.
— Что вамъ угодно от меня?
Вскричала жалостно она,
Подите дальше, ради Бога! —
»Опять! ужь это слишкомъ много!
Вскричалъ значительно Улан. —
»Вы наглы, сударь, вы буянъ!
Прошу раздѣлаться съ корнетомъ
За наглость дамѣ пистолетомъ.«
— Зачѣмъ не такъ: я очень рад. —
Готовы пули. Идутъ въ садъ;
Курки на вздохахъ — бацъ! Съ корнета
Летитъ долой полъ-эполета;
Соперникъ живъ, безъ картуза.
Глядятъ разиня рот в глаза
Другъ другу храбрые герои;
Потомъ сближаются — и двое
Вдругъ составляютъ одного!
Ура! — и больше ничего.
На столъ являются бутылки.
Уланъ, въ движеньяхъ гнѣва пылкій,
Былъ въ дружбѣ также щекотливъ.
Въ карманной книжкѣ начертивъ
Свой полный адресъ въ память другу,
Пожалъ ему усердно руку,
Два раза въ лобъ поцѣловалъ,
И в ближний городъ поскакалъ.
А барышня? И, други! прежде,
Пока забавному невѣждѣ
Защитникъ скромности, корнетъ,
Далъ въ руку смертный пистолетъ,
Она, съ досады и испуга,
Недождалась другаго цуга
И кое какъ на четвернѣ
Съ двора сверкнула въ тишинѣ;
А нашъ чудакъ съ серьезной маской
Теперь одинъ въ кибиткѣ тряской
Летитъ дорогой столбовой —
На встрѣчи новыя и бой.
И точно: вдругъ въ глуши крапивной
Онъ слышитъ стонъ и вопль разрывной
И колокольчикъ въ сторонѣ.
Кинжалъ и сабля на ремнѣ,
Ружьё съ картечью у лакея, —
Чего бояться? Не робея
Летитъ крапивою на стонъ —
И что жь, кого встречаетъ он?
Два мужика, одинъ съ дубиной,
Съ звѣроподобной образиной,
За вожжи держитъ лошадей
Несчастной барышни моей;
А кучеръ съ старою служанкой
Лежатъ бездушною вязанкой,
Опутаны безъ рукъ и ногъ
Веревкой вдоль и поперегъ.
О Боже! стой! вскричал он внятно.
Вооруженный сбруей ратной,
Спѣшитъ къ красавицѣ. Кинжалъ
Съ ружьемъ и саблей заблисталъ.
Злодѣи въ бѣгство. «Вы свободны!«
Гласитъ ей витязь благородный.
Пошло всё прежнимъ чередомъ,
И онъ — въ каретѣ съ ней вдвоемъ,
Какъ другъ и ангелъ охранитель.
»Чѣмъ заплачу вамъ, мой спаситель?«
Твердитъ девица чудаку.
— Прошу понюхать табаку! —
А послѣ? Что болтать пустое?
Они въ Москву явились двое,
Смѣялись, думали; потомъ
Накрылъ священникъ ихъ вѣнцомъ.
Потомъ всё горе позабыли,
Гуляли, спали, ѣли, пили —
И, приучившись къ чудаку,
Она привыкла къ табаку.
