Попытки к возрождению (от 1701 до 1808 года). С появлением на испанском троне династии Бурбонов в лице внука французского короля Людовика XIV, герцога Анжуйского, принявшего имя Филиппа V, совпадает эпоха так называемого „просвещенного абсолютизма“ в Европе, когда верховные правители разных государств пытались „делать все для народа, но ничего при помощи самого народа“… Течение это не замедлило отразиться и в И., где четыре последовательно сменявшие один другого Бурбоны, Филипп V, Фердинанд VI, Карл III и Карл IV, под влиянием просвещенного абсолютизма пробовали восстановить расшатанное при Габсбургах народное хозяйство, создать национальную промышленность и индустрию и оказать покровительство окончательно упавшему и влачащему самое жалкое существование земледелию. Но империалистические традиции, на ряду с международными осложнениями на почве семейных несогласий и раздоров правящих европейских династий, неизменно отвлекали страну от устройства внутренних дел, и стремление к возрождению ее, хотя бы путем королевских декретов и постановлений, в конце концов, завершилось полным неуспехом. Первая война Филиппа V имела целью не расширение владений, как при габсбургской династии, а лишь сохранение их от притязаний другого претендента на испанский престол, сына австрийского императора Леопольда, эрцгерцога Карла. Эта война, известная под именем „войны за испанское наследство“, с переменным успехом для обеих враждующих сторон и при участии Англии, Франции, Голландии, Пруссии и даже крохотной Савойи, закончилась в 1714 году Утрехтским миром. Сохранение Бурбонов в И. обошлось ей потерей Гибралтара, Южных Нидерландов, Люксембурга, Милана, Неаполя, части Тосканьи, Сицилии, Сардинии и острова Минорки. В скором времени империалистические тенденции снова взяли верх под влиянием второй жены Филиппа V, Изабеллы Фарнезе. Путем невероятного напряжения сил, были реформированы армия и флот для специальной цели — вернуть обратно утерянные итальянские области и создать из них отдельное королевство для сына Изабеллы, дона Карлоса. Предприятие это увенчалось успехом, и Карлос стал королем Неаполя и Сицилии. В конце XVIII века, в результате войн с французской республикой, И. потеряла и в Америке остров Сан Доминго, провинции Луизиану, области р. Миссиссипи, остров Троицы и в северной Африке — Оран. Таким образом, столетие управления Бурбонов, несмотря на их иногда даже искренние попытки улучшить внутреннее положение государства, с внешней стороны обошлось ему, кроме окончательной потери международного военного престижа, потерей всех владений в Европе, части американских и африканских, не считая занятия англичанами неприступнейшей крепости на самой испанской территории, Гибралтара.
Во внутренней политике Бурбоны еще более Габсбургов оказались сторонниками абсолютизма и централизации власти. При них были уничтожены старинные „fueros“ провинций Арагона, Каталонии, Валенсии и Майорки вместе с последними, скорее теоретическими, чем реальными, остатками когда-то бывшего автономного самоуправления.
С другой стороны, Бурбоны показали себя явными противниками чересчур частого и упорного вмешательства церкви в политические и мирские дела. Папские буллы должны были получать специальное разрешение испанского короля для того, чтобы циркулировать по испанской территории, ежегодная рента римской курии была значительно уменьшена, духовные лица потеряли свою прежнюю привилегию не быть привлекаемыми к светскому суду за общеуголовные проступки и, в окончательном результате, граф Аранда, премьер-министр Карла III в 1767 году, изгнал иезуитов с их коллегиями не только из самой И., но и из всех ее владений Нового Света. В окончательном результате все эти меры послужили только к еще бòльшему укреплению ничем неограничиваемой власти короля, в чем ему значительную поддержку оказывал постоянно средний класс, выдвинувший из своей среды министров и государственных деятелей эпохи, как, напр., Маканац, Патиньо, Аранда, Флорида Бланка, Ховельянос и др. Единственной вполне демократической реформой этого времени была реформа при Карле III городских самоуправлений (Ayuntamiento), получивших более широкое представительство народных элементов в ущерб прежнему исключительному влиянию аристократии и духовенства.
Вместе с появлением Бурбонов в И. были перевезены королем и его бесчисленными приближенными, кроме французских мод и образа жизни, также наиболее выдающиеся общественные и социальные идеи XVIII века в произведениях французских энциклопедистов. Отправляя своего внука в И., Людовик XIV воскликнул: „нет более Пиренеев“, и это восклицание оказалось очень верным, но не в том только смысле, в каком понимал его „Король-Солнце“. При неизбежно установившемся постоянном общении как духовном, так и материальном с Францией, где в то время уже в полном разгаре кипела подготовительная работа к Великой Революции, исчезла безвозвратно прежняя изолированность полуострова от остальной Европы, и Пиренейский хребет перестал быть непроходимым заграждением для всякого нового слова обще-человеческого прогресса и культуры. Слабым хотя, но все же имеющим свое значение отражением происходившего во Франции явились в И. группы лиц, настроенных враждебно против господствующей системы абсолютизма. Начали издаваться газеты явно радикального направления, преимущественно в Саламанке, Хероне и т. д. В 1789 году была сделана попытка вернуть кортесам их прежний законодательный характер, и около того же времени произошли первые в стране республиканские демонстрации. Испуганное всем этим правительство поспешило „закрыть границу“ для вредного иноземного влияния — были строжайше запрещены книги, газеты и брошюры, идущие из Франции, но было уже слишком поздно. Вместе с либеральными и революционными идеями, под влиянием общения с французской культурной средой, в И. значительно понизился недавний дух нетерпимости и религиозного фанатизма. Народные массы, конечно, оставались попрежнему в невежестве и темноте, инквизиция попрежнему душила всякое проявление свободной мысли, но уже в самих управляющих испанских классах начался известного рода сдвиг в сторону гуманности и либерализма и почувствовалось вполне определенное нежелание быть слепой и послушной игрушкой в руках попов и монахов. Экономические реформы Бурбоны и их министры начали прежде всего с реорганизации министерства финансов, упорядочив поступление налогов, администрацию и общий бюджет и прекратив наиболее вопиющие злоупотребления. Инициатором этой реформы был привезенный Филиппом V из Франции министр Орри, дело которого продолжали испанцы Патиньо и другие министры Фернандо VI и Карла III. В результате значительно уменьшился государственный долг, и государственные доходы в 1762 году поднялись на 62.500.000 франков. Но постоянные войны не могли не отразиться на общем положении национальных финансов: в конце XVIII века, при восшествии на престол Карла IV, государственный долг И. достигал 2.000 миллионов, при отречении же его от престола в 1808 году долг повысился уже до 7.000 миллионов.
На ряду с реформой финансовой части, пытались улучшить и экономическую жизнь страны, поднять индустрию, дать более сильный толчок развитию торговли. Была организована колонизация незаселенных мест в Андалузии, Эстремадуре, Мурсии и т. д. путем бесплатной раздачи земельных участков из государственных владений. Были созданы правительством новые фабрики и заводы в Авиле, Мадриде, со времен Филиппа II ставшем, вместо Толедо, столицей И., в Севилье, в провинциях Астурии, Галисии и т. д. и был основан первый в И. государственный банк.
С улучшением дорог (339 лье новых шоссе и постройка 605 мостов от 1749 года по 1800) значительно оживились торговые сношения внутри страны и с заграницей. К концу XVIII века число жителей обоего пола достигло до 10.541.221, но из них все же 168.248 человек были попами и монахами и 31.981 чиновниками в различных бюрократических учреждениях. В деле народного просвещения тоже наблюдается некоторый подъем — были основаны новые факультеты испанского и общегосударственного права, политической экономии, в медицинской школе была допущена диссекция трупов, были приглашены из-за границы иностранные профессора и ученые, между ними знаменитый Гумбольдт, основаны школы для ремесленников и т. д.
Но в окончательном результате, вследствие войн и чисто внешних поверхностных забот о народном благосостоянии со стороны правящих классов, экономическое положение широких масс оставалось попрежнему весьма печальным, и „монастырский суп“, как и при Габсбургах, служил единственным средством поддержки существования для подавляющей части населения…
Война за независимость и потеря последних колоний (от 1808 до 1898 года). Под влиянием своей жены, Марии Луизы, принцессы Пармской, и, главным образом, ее фаворита, Мануэля Годоя, из простых аллебардистов возвысившегося до звания премьер-министра, слабый, безвольный и ограниченный Карл IV сперва борется против французской республики, защищая „кузена“ Людовика XVI, после заключает союз с Наполеоном и даже делает его арбитром в нескончаемых ссорах между собой, женой и сыном Фердинандом. Под видом улаживания семейных несчастий в испанской королевской семье, Наполеон наводняет И. 100-тысячной армией под начальством Мюрата и, в окончательном результате, призвав в Байонну на французской границе отца и сына, заставляет поочередно обоих тяжущихся отказаться от престола в свою пользу и задерживает их почетными пленниками — Карла IV в Компьене, принца Фердинанда в местечке Валансэ. А освободившийся таким неожиданным образом испанский престол Наполеон отдает своему брату Жозефу вместе с испанскими владениями Нового Света.
Но в этот момент не менее неожиданно как для самого Наполеона, так и для поспешивших перейти на сторону новых хозяев высшей аристократии и высшего духовенства, началось пробуждение национального самосознания в широких массах испанского народа.
После ряда жестоко подавленных французами отдельных вспышек народного недовольства, понемногу стало формироваться обще-испанское восстание, превратившееся очень быстро в народную войну. Повсюду появились национальные комитеты (juntas), и, несмотря на полное отсутствие оружия и денег, на хозяйничанье в стране 100-тысячной французск. армии, испанцам с помощью Англии удалось довести начатое дело до конца: 21 июня 1813 года, после пятилетних бесплодных попыток удержать за собой испанский престол, Жозеф должен был признать себя побежденным и оставить пределы И. В этом подъеме национального воодушевления пробужденный творческий дух испанского народа не только создал из ничего бесчисленные кадры „герильеров“, борящихся против иноземного нашествия патриотов, но сумел также реформировать старую администрацию на широких демократических началах и вызвать к жизни первую конституцию страны. Собравшиеся в Кадиксе на продолжавшееся с 1809 до 1813 года собрание кортесов народные представители со всей И. и ее американских колоний под грохот пушек выработали новый уклад государственного самоуправления в духе завещанных французской революцией идей гуманности и либерализма. Это собрание было составлено из четырех групп депутатов: депутаты от городов, в прежние времена по историческим fueros имевших право посылать своих представителей в кортесы, вновь образованных провинциальных собраний, народных представителей из И. по 1 на 50.000 избирателей и представителей Нового Света по 1 от 100.000 белых жителей. Эти кортесы прежде всего провозгласили верховную власть народа на ряду с королевской властью, конституционную монархию, неприкосновенность депутатов, равноправие, политическую свободу прессы, лишь в религиозных вопросах подчиняющуюся предварительной цензуре, подчинение короля кортесам в заключении международных договоров и проч. Кортесами в Кадиксе, кроме того, была уничтожена инквизиция, было запрещено подвергать телесному наказанию краснокожих, отказывающихся принять христианство, решено передать для пользованья бедному населению земельные участки, оставшиеся без обработки, и т. д.
Несмотря на то, что вышеприведенные меры были одобрены подавляющим большинством депутатов, они представляли собой лишь отражение либеральных мнений ограниченного по составу и количеству образованного меньшинства. Очень многие общественные элементы, так или иначе затронутые новыми реформами в своих политических и экономических интересах, начиная с духовенства и аристократии и кончая самим королем, вступили в борьбу с либерализмом. Народные массы, индиферентные к новым идеям вследствие невежества и скорее склонные к прежним традициям, чем к реформам, послужили прекрасным материалом для реакционеров. Когда наследный принц Фердинанд, избранный королем И. под именем Фердинанда VII, вернулся в 1814 году из французского плена, он прежде всего поспешил отменить все принятые кортесами в Кадиксе постановления. Правительственная реакция пошла еще далее, лишь только Фердинанд убедился в том, что народные массы остаются равнодушными к возврату прежнего порядка вещей.
Снова была восстановлена инквизиция, наиболее видные либералы были казнены (Риего), или посажены в тюрьму, или бежали за границу, увеличилось неимоверным образом число монастырей, монахов и монахинь, были закрыты все университеты и театры и прекращена ежедневная пресса, за исключением одной „Официальной Газеты“…
Со времен Фердинанда VII и до наших дней вся испанская политическая история представляет собой борьбу двух течений — либерального, пытающегося увлечь страну на общеевропейскую дорогу, чтобы итти на одном уровне с веком, и реакционного, которое стремится всеми силами сохранить для И. прежний порядок вещей в наиболее широком и полном объеме. В результате — непрерывные конспирации, мятежи, попытки к восстанию, с одной стороны, и жестокие, неумолимые подавления всякого проявления свободной и ищущей мысли, с другой.
Последний год правления Фердинанда VII (умер в 1833 году) ознаменовался поворотом в политике в либеральную сторону по инициативе жены его, Марии Христины, которая нуждалась в помощи либералов для сохранения престола для своей малолетней дочери, Изабеллы. Была дана амнистия эмигрантам, снова открылись университеты и т. д. Прежнюю реакционную программу во всей ее неприкосновенности взялся защищать брат Фердинанда, дон Карлос, своими претензиями на испанский престол положивший основание новой политической испанской партии „карлистов“…
С этого момента политическая борьба в И. ведется на два фронта: с одной стороны, с карлистами в гражданских войнах, окончившихся в 1874 году полным разгромом карлизма, который продолжает и теперь существовать в стране, но уже не как имеющая глубокие корни и способная к захвату власти партия, а скорее, как курьезный исторический пережиток; с другой, с абсолютистскими и реакционными тенденциями верховного управления с целью заставить его вступить на путь либеральных реформ.
Последняя борьба завершилась в 1868 году, после ряда смен либеральных и реакционных министерств, уступок общественному мнению и обратных отобраний только что вотированных кортесами либеральных реформ, народным восстанием против королевы Изабеллы. После бегства королевы со всем двором во Францию, провозгласить республику сразу не решились. Республиканская партия, сформировавшаяся в 1854 году, была еще слишком слаба и малочисленна, чтобы иметь решающее значение. Ограничились лишь изменением конституции в самом радикальном смысле со всеобщей подачей голосов, свободой вероисповедания и т. д., а для высшего управления пригласили сына итальянского короля Виктора Эммануила, принца Амедея. После трехлетних безуспешных попыток внести хотя какое-нибудь успокоение в разыгравшиеся политические страсти внутри страны, Амедей, остававшийся все время первым строго конституционным королем И., добровольно отказался от престола. Переход к республиканской форме правления совершился логически и неизбежно.
Но, рожденная преждевременно, Испанская республика 1873 года оказалась недолговечной. Нескончаемой враждой партий между собой, стремительной сменой четырех президентов одного за другим — Фигераса, Маргаля, Сальмерона и Кастеляра, — пробудившимся стремлением прежних исторических провинций не только к автономии, но чуть ли не к независимости, недовольством широких народных масс, печальное экономическое положение которых и при перемене режима нисколько не изменилось, воспользовались монархические элементы, успевшие склонить на свою сторону армию и флот при поддержке аристократов-землевладельцев и начинающей формироваться крупной буржуазии. В январе 1874 года генерал Павия вооруженной силой разогнал республиканский парламент, а в декабре того же года сын Изабеллы, Альфонс XII, был провозглашен королем И. Реставрация Бурбонов, подготовленная Кановасом дель Кастильо и его приверженцами, была отмечена усиленной правительственной реакцией, длившейся до 1881 года, когда либералы впервые снова появились у власти под главным руководительством шефа партии, Сагасты. Мало-помалу удалось вернуть всеобщее голосование, свободу печати и т. д., но еще многого не хватает в современной испанской конституции, даже в сравнении с выработанной кортесами в Кадиксе конституцией 1812 года.
С 1882 года на арене испанской общественной жизни появляется партия социалистов, предводимая бывшим типографским наборщиком Пабло Иглезиасом и преследующая вначале исключительно лишь чисто экономические интересы трудящихся народных масс. Постепенно, под влиянием окружающей жизни, программа партии расширяется, в нее включаются политические требования, и члены ее, помимо занятий профессиональными вопросами, начинают заниматься вопросами обще-государственной, политической жизни. Социалисты имеют теперь массу своих представителей во всевозможных органах муниципального самоуправления во всех почти больших городах И., и лидер партии, Пабло Иглезиас, на выборах 1910 года был избран в кортесы депутатом от города Мадрида.
Одновременно с социализмом и даже несколько раньше, среди народных масс И. распространилось учение анархизма, занесенное туда учеником Бакунина, итальянцем Фавелли. Благодаря специальным условиям жизни, голоду, безработице, нищете, отсутствию понятия о дисциплине и крайне ярко выраженному в национальном характере независимому индивидуализму, трудящиеся классы испанского народа, особенно сельско-хозяйственные рабочие, оказались более склонными к анархизму, чем к усвоению социалистической пропаганды. Во второй половине XIX века все многочисленные испанские крестьянские бунты и восстания носили определенно выраженное стремление к анархическому идеалу: уничтожению государственного устройства и частной собственности.
При нынешнем короле Альфонсе XIII (род. в 1886 году) продолжалась и продолжается та же борьба между двумя противоположными течениями общественно-политической жизни. Старая система управления, установившаяся по возвращении Бурбонов и состоящая в последовательной смене реакционного кабинета либеральным и обратно, чтобы всем угодить и ничего практически не сделать, начинает уже утомлять испанское общество, ждущее давно уже и бесплодно настоящих, а не только лишь бумажных реформ. Но до самого последнего момента не заметно в высших правящих кругах стремления открыто и искренне приступить к делу обновления страны как в политическом, так и в экономическом отношении. Некоторое оживление обнаружилось лишь первое время после памятной войны 1898 года с Соединенными Штатами, когда И. потеряла свои последние американские колонии, острова Кубу и Порто Рико, и в Азии всю группу Филиппинских островов. Тогда был общественный подъем — все точно очнулись от долгого и мучительного оцепенения. Началась „переоценка ценностей“, но не надолго: в скором времени все общественные начинания натолкнулись на прежнюю равнодушную и с каждым годом все увеличивающуюся стену, которой испанская верховная власть и правящие круги отгородились от стремлений и идеалов испанского народа. Возобновление, казалось, навсегда уже похороненного в волнах Атлантического океана, вместе с разбитым испанским флотом, и принесшего столько несчастий стране империализма, в мароккской авантюре 1909 года закончилось кровавым и усмиренным с беспощадной жестокостью восстанием в Барселоне. После суда и расстрела жертвы личной ненависти высших сфер, Франциско Феррера, под влиянием обще-европейского негодования бывшие у власти реакционеры с Антонио Маурой во главе принуждены были уступить место либералам в лице Каналехаса и его партии. Но Каналехас, некогда кумир испанских народных масс, видевших в нем своего защитника и естественного вождя, не оправдали возложенных на него ожиданий. Предпринятые им реформы были половинчаты, нерешительны, ни одна из них не оказалась практически доведенной до конца, и сам Каналехас был убит одним анархистом в ноябре 1912 года. Перед современной И. по-прежнему остались не разрешенными все те же проблемы, проходившие красной нитью через века ее государственного существования. Проблемы эти — окончательный отказ от политики империализма, поднятие экономического благосостояния страны путем широких социально-политических реформ, развитие национальной промышленности, торговли, индустрии и земледелия, развитие народного образования и уничтожение привилегированного положения духовенства, составляющего в данный момент в И. „государство в государстве“… Если эти необходимые для сохранения дальнейшего существования страны, как отдельной государств. и политич. единицы, реформы не будут сделаны, И. останется или постепенно превратиться в пустое географическое наименование или искать выхода из безнадежно создавшегося для нее исторического тупика в примере находившейся до недавнего времени в аналогичном с ней положении соседки, Португалии.