Если я сберёгъ Родрига,
То сберёгъ его, Химена,
Для души твоей прекрасной;
Будетъ время — будешь плакать
Ты отъ радости по нёмъ.»
Въ часъ полуночи спокойной
Тихій голосъ, нѣжный голосъ
Унывающей Хименѣ
Говорилъ: сотри, Хижена,
Слёзы грусти одинокой.»
— «Отвѣчай, откройся, кто ты?»
— «Сирота, меня ты знаешь.»
— «Такъ! тебя, Родриго, знаю:
Ты, жестокій, ты, лишившій
Домъ мой твёрдыя подпоры…»
— «Честь то сдѣлала, не я.»
Въ храмѣ Божіемъ Родриго
Такъ сказалъ своей Хиженѣ:
«Благородная Химена,
Твой отецъ убитъ былъ мною
Не по злобѣ, не измѣной,
Но въ отмщенье за обиду,
Грудь на грудь и мечъ на мечъ.
Я тебѣ за мужа чести
Мужа чести возвращаю;
Я тебѣ въ живомъ супругѣ
Всё даю, что прежде въ мёртвомъ
Ты отцѣ своёмъ имѣла:
Друга, спутника, отца.»
Такъ сказавъ, онъ обнажаетъ
Крѣпкій мечъ свой и, поднявши
Остріё къ святому небу,
Произноситъ громогласно:
«Пусть меня сей мечъ накажетъ,
Если разъ нарушу въ жизни
Мой обѣтъ: любить Химену!
И за всё моей любовью
Ей воздать, какъ здѣсь предъ Богомъ
Обѣщаюсь и клянуся!»
Такъ свершилъ свой бракъ съ Хименой
Донъ-Родриго, графъ Биварскій,
Славный Сидъ Кампеадоръ.
Сидъ во всѣхъ за Фердинанда
Битвахъ былъ побѣдоносенъ.
Наконецъ для Фердинанда
Часъ послѣдній наступаетъ:
На своей постелѣ смертной
Онъ лежитъ лицомъ къ востоку;
Онъ въ рукахъ, уже холодныхъ,
Держитъ свѣчку гробовую;
Въ головахъ стоятъ прелаты,
Одесную — сыновья.
И уже свои онъ земли
Раздѣлилъ межь сыновьямм,
Какъ вошла его меньшая
Дочь Урака въ чорномъ платьѣ,
Проливающая слёзы.
Такъ ему она сказала:
«Есть ли гдѣ законъ, родитель,
Человѣческій иль Божій,
Позволяющій наслѣдство,
Дочерей позабывая,
Сыновьямъ лишь оставлять?»
Фердинандъ ей отвѣчаетъ:
«Я даю тебѣ Замору,
Крѣпость, твёрдую стѣнами,
Съ нею вмѣстѣ и вассаловъ
Для защиты и услуги.
И да будетъ проклятъ мною,
Кто когда-нибудь замыслитъ
У тебя отнять Замору.»
Предстоявшіе сказали
Всѣ: «аминь». Одинъ Донъ-Санхо
Промолчалъ, нахмуря брови.
Только-что успѣлъ Донъ-Санхо
Вмѣстѣ съ братьями въ могилу
Опустить съ мольбой приличной
Фердинандову гробницу,
Какъ уже онъ на конѣ —
И гремитъ трубой военной,
И вассаловъ собираетъ,
И войной идётъ на братьевъ.
Первый, съ кѣмъ онъ началъ ссору,
Былъ Галиціи властитель,
Старшій братъ его, Донъ-Гарсій;
Но, сражонный въ первой битвѣ
Съ малочиоленной остался
Онъ дружиною кастильцевъ.
Вдругъ явился Донъ-Родриго.
«Въ добрый часъ, мой благородный
Сидъ», сказалъ ему Донъ-Санхо:
«Bо-время ко мнѣ поспѣлъ ты.»
— «Но ты самъ, король Донъ-Санхо,
Здѣсь не во-время», сурово
Отвѣчалъ ему Родриго:
«Лучше было бы, съ молитвой
