— Да, вы пыть-то, вы пыть! сказалъ въ раздумьѣ кумъ.
— А що?..
— Я-къ бы для штуки!!!...
И я ни прежде, ни послѣ не могъ узнать, что это за восклицаніе и какой въ немъ смыслъ. Извини, дружище, я ужасно усталъ; въ другое время я тебѣ еще очемъ нибудь напачкаю.
Много уже прошло времени съ тѣхъ поръ, какъ я въ Харьковѣ, а мнѣ никогда еще не было совершенно весело. Не знаю, отъ чего это происходитъ; мнѣ кажется только, впрочемъ, отъ того, что я своему пантеру, или, иначе выражаясь, хозяину, совершенно угодить не могу, относительно раздѣлки портретовъ. Но если судить совершенно по строгой справедливости, то ему никакъ невозможно угодить. Странный человѣкъ мой хозяинъ! И чтобы тебѣ больше о немъ имѣть понятіе, я опишу его какъ можно подробнѣе.
Онъ имѣетъ около 50 лѣтъ, судя по наружности, низенькій ростъ, крѣпкое тѣлосложеніе, нѣсколько сгорбленный станъ, черные и курчавые, съ просѣдью, волосы, загнутый и острый носъ, обыкновенныя губы, и ко всему этому прибавь два глаза коричне-желтоватые, которые принимаютъ выраженіе отъ причинъ или обстоятельствъ, сильно на него дѣйствующихъ; въ довершеніе же описанія скажу, что онъ был когда-то сыномъ Израиля, а теперь принялъ христіанскую религію. Біографія его темна и запутанна, повѣствуетъ между прочимъ такъ, что онъ назадъ тому лѣтъ 10 пріѣхалъ въ Харьковъ, гдѣ былпрежде подмастерьемъ по часовому мастерству; наконецъ, въ послѣднее уже время, открыль, свой часовой магазинъ и вдобавокъ началъ заниматься сниманіемъ свѣтописныхъ портретовъ на бумагѣ. Ты, я думаю, уже о нихъ слыхалъ: ими онъ занимается около 3-хъ лѣтъ. Въ это лѣто онъ былъ въ Острогожскѣ, во время кампамента (лагеря), и здѣсь-то онъ предложилъ мнѣ пріѣзжать к нему, въ качествѣ живописца
