не должно быть. Надеюсь около двух часов выступить. Нужна большая осторожность, теперь даже больше, чем когда-нибудь. Я беру ваши роты, орудия и кавалерию, чтобы они были представителями Кавказского и Оренбургского округов. Поздравляю вас с победою и раной. Дай Бог скорее выздороветь»[1].
Непредвиденная и, как оказалось, не вызванная обстоятельствами стрельба по городу не должна была, конечно, влиять на общее дело; поэтому, как только обозный отряд стянулся, донесения о настроении населения получились вполне удовлетворительные, и сделано было распоряжение о назначении частей войск и о порядке следования их для вступления в столицу ханства, то оно и началось в положенное время, т. е. около двух часов 29-го мая 1873 года.
Торжественно, под звуки Даргинского марша, русские войска вступили в широко открытые Хазараспские ворота, у которых их ждали толпы народа и впереди всех с непокрытой головой почтенный, престарелый Эмир-Уль-Омар. Все городские площади и часть боковых улиц были запружены арбами, на которых было сложено разное имущество, и сидели женщины и дети. Это мирные жители, напуганные утренними выстрелами оренбургского отряда, спасаясь от них, были застигнуты на пути своего бегства. «На лицах городского населения выражались страх и сомнение: они опасались, что и русские, как делают обыкновенно азиаты с покоренными народами, начнут их резать и бить, сжигать и уничтожать их дома и имущества. Тем большая была радость и восторг, когда они увидали, что русские войска, следуя стройными рядами по главной улице, ведущей к цитадели и к ханскому дворцу, не заходят в стороны, никого и ничего не трогают и не обижают. Сомнениям уже не было места, и народ бросался к войскам и к ногам лошади главного русского начальника с радостными приветствиями. Особенно сильное оживление замечалось в среде иранцев, предугадывавших свое освобождение из тяжелого рабства»[2].
Лишь по прибытии в цитадель генерал Кауфман прочел письмо Веревкина, поданное ему джигитом во время спокойного следования войск по улицам Хивы. В этом запоздалом ответе на запрос главнокомандующего о выстрелах по городу утром 29-го мая со стороны оренбургского отряда генерал Веревкин дал такое объяснение:
«В Хиве были две партии — мирная и враждебная. Последняя ничьей власти не признает и делала в городе всякие бесчиния. Чтобы разогнать ее и иметь хоть какую-нибудь гарантию против
