Страница:Спасович Мицкевич.pdf/86

ствующихъ о величіи реформатора, но вмѣстѣ съ тѣмъ и ужасающихъ, такъ какъ изъ этихъ документовъ струилась и капала кровь почти на каждомъ ихъ листѣ. Извѣстно, что съ лѣтами стираются воспоминанія тяжелыя и мучительныя, а если смотрѣть издали, лѣтъ сто послѣ событiй, то остаются въ виду только окончательные и общіе результаты крупной дѣятельности политика. Все, что предшествовало Петру, почти совсѣмъ было уже позабыто въ началѣ XIX вѣка; оно было закрыто сказочною и полумифическою фигурою великана, обладающаго сверхъестественною силою; казалось, какъ будто бы съ него только и начинается русская исторія. Пушкинъ записалъ въ отрывкахъ своей «автобіографіи» (V, 40), что когда онъ познакомился въ 1818 г. съ первыми восемью томами появившейся тогда «Исторiи» Карамзина, то ему показалась она откровеніемъ: «древняя Россiя найдена Карамзинымъ, какъ Америка Колумбомъ». Пушкинъ не только былъ воспитанъ въ чувствахъ полнаго уваженія къ памяти Петра, но онъ не могъ еще не дорожить, какъ поэтъ, тѣмъ, что въ сказаніяхъ о Петрѣ содержался богатый и готовый матеріалъ для эпоса, который могъ быть прямо переносимъ изъ сказаній въ поэзію крупными чертами. Самъ предметъ былъ въ высшей степени благодарный для артиста, потому что чѣмъ симпатичнѣе былъ бы представленъ герой, тѣмъ съ большимъ энтузіазмомъ было бы принято произведеніе всѣми классами и направленіями общества. Народъ гордится своимъ героемъ и видитъ въ немъ свое собственное олицетвореніе. Только двѣ историческiя личности дѣйствовали столь магически и обаятельно на Пушкина: Петръ В. и Наполеонъ. Подъ этимъ чарующимъ вліяніемъ Петра, осенью памятнаго по общенію Пушкина съ Мицкевичемъ 1828 года, написано было быстро и въ пылу непрерывавшагося вдохновенiя одно изъ главныхъ произведеній Пушкина: «Полтава». Въ такомъ же настроеніи высокаго и сильнаго энтузіазма сочинено и вступленіе къ «Мѣд-