двадцать рублей только... Такъ ничего не выйдетъ Сидоръ Петровичъ.
— Э, да вы еще разговаривать стали? Вы цѣны деньгамъ не знаете, теперь за рубль пять даютъ кому нужно, а я только два беру, а вы еще не довольны. Вонъ!
— Посититель, какъ ужаленный вскочиль со стула...
— Что вы, Сидоръ Петровичъ, выручите? взмолился бѣдняга.
— Вонъ!!! ревелъ Кащеевъ, — у меня для такихъ умниковъ денегъ нѣту... Пришелъ съ нуждой, да еще учитывать меня сталъ, ишь какой умный выискался... Своихъ бы нажилъ, да такъ бы и учитывалъ,... а то чужія-то можно считать... Голтяпа этакая... Не унимался Кащеевъ ходя изъ угла въ уголъ... А паукъ вверху дѣлалъ свое дѣло, онъ доканчивалъ новую жертву, та бѣдная билась и жалобно визжала... Но спасенія не было... Кащеевъ сѣлъ на старый табуретъ, тотъ зашатался и заскрипѣлъ: паукъ, паукъ, паукъ...
Ивановъ отъ Кащеева пришелъ домой... Въ квартирѣ его было темно и грязно... ребятишки ходили и ползали по полу... Онъ опустился на стулъ и задумался... Въ головѣ его роились не веселыя мысли: жена умерла, сынъ Вася тоже, на котораго я возлагалъ всѣ мои надежды, учился онъ хорошо, мальчикъ онъ былъ тихій, скромный, умный...
— Да, хорошіе должно-быть и Богу нужны? — Какъ-то не важно вырвалось у него изъ груди и онъ тяжело вздохнул. Дѣтишки взглянули на отца и видя его печальное лицо, какъ-то сжались, ушли въ себя, какъ улитки и тихо притаились...
— Что вы, мои сироты... Плохо нам.... Какъ-то несвязно проговорилъ отецъ и
двадцать рублей только... Так ничего не выйдет, Сидор Петрович.
— Э, да вы ещё разговаривать стали? Вы цены деньгам не знаете, теперь за рубль пять дают кому нужно, а я только два беру, а вы ещё не довольны. Вон!
— Посетитель как ужаленный вскочил со стула...
— Что вы, Сидор Петрович, выручите? — взмолился бедняга.
— Вон!!! — ревел Кащеев, — у меня для таких умников денег нету... Пришёл с нуждой, да ещё учитывать меня стал, ишь какой умный выискался... Своих бы нажил, да так бы и учитывал,... а то чужие-то можно считать... Голтяпа этакая... Не унимался Кащеев, ходя из угла в угол... А паук вверху делал своё дело, он доканчивал новую жертву, та бедная билась и жалобно визжала... Но спасения не было... Кащеев сел на старый табурет, тот зашатался и заскрипел: паук, паук, паук...
Иванов от Кащеева пришёл домой... В квартире его было темно и грязно... ребятишки ходили и ползали по полу... Он опустился на стул и задумался... В голове его роились не весёлые мысли: жена умерла, сын Вася тоже, на которого я возлагал все мои надежды, учился он хорошо, мальчик он был тихий, скромный, умный...
— Да, хорошие должно быть и Богу нужны? — Как-то не важно вырвалось у него из груди и он тяжело вздохнул. Детишки взглянули на отца и видя его печальное лицо как-то сжались, ушли в себя, как улитки, и тихо притаились...
— Что вы, мои сироты... Плохо нам.... Как-то несвязно проговорил отец и
