Еще, еще одно лобзанье!
Как в знойный день прохлада струй,
Как мотыльку цветка дыханье,
Мне сладок милой поцелуй. 5Мне сладок твой невинный лепет
И свежих уст летучий трепет,
Очей потупленных роса
И упоения зарница…
Всё, всё, души моей царица,— 10В тебе и прелесть, и краса!
Какой отрадой повевает
С твоих кудрей, с твоих ланит!
Дыханье — негою поит,
От взора — сотом сердце тает, 15И быстро молния любви
Течет, кипит в моей крови. .................
Когда ж твой легкий стан объемлю,
Я, мнится, покидаю землю…
Оковы праха отреша, 20Орлом ширяется душа!
Но целый мир светлеет раем,
Когда, восторженные, мы
Уста и чувства, и умы
В одно лобзание сливаем! 25О, друг мой, если б в этот миг,
Неизъяснимый, невозвратный,
Далекий горестей земных,
Дней наших факел благодатный
Погас в пучине светлых струй 30И пал за нами смертный полог,—
Чтоб был последний поцелуй,
Как небо, чист, как вечность, долог.
<1828>
Примечания
ПСС, стр. 152—153 — с изменениями, дата: 1829. Печ. по тексту ПСС. Варианты текста СО:
ст. 19
Оковы праха разреша
ст. 27
Забвенья горестей земных.
В тексте СО строка точек после ст. 16 отсутствует. В письме из Якутска от 25 января 1829 г., посылая матери и сестре два стихотворения — «Финляндия» и «Алина», Бестужев отметил, что «1-е написано ныне, 2-е давно» (ПД, 2, стр. 218). Поэтому стихотворение можно датировать только периодом между заключением в Петропавловской крепости и январем 1829 г.
