ГАРШИН, Всеволод Михайлович (1855—1888), выдающийся писатель конца 70-х и первой половины 80-х гг. По происхождению обедневший дворянин, Г. является типичным представителем мелкобуржуазной, чисто городской интеллигенции. В 1877 он бросил Горный ин-т и отправился вольноопределяющимся на войну (с Турцией). Был легко ранен, вернулся в Россию и вскоре вышел в отставку.
Не будучи в состоянии существовать на литературный заработок, был принужден служить (сначала—в частном торговом предприятии, потом в Общем съезде русских жел. дор.). Уже с гимназической поры Г. страдал повторяющимися мучительными припадками душевного расстройства, приводившими его несколько раз в психиатрические лечебницы. В один из таких припадков он бросился в пролет лестницы и через неск. дней умер.
Не будучи сам революционером, Г. очень чутко отражал в своих произведениях некоторые основные настроения революционной интеллигенции и был поэтому очень популярен среди молодежи. Основной образ, проходящий через все творчество Г., это образ человека, пришедшего так или иначе к самоотречению, самопожертвованию. С наибольшей силой мотив героического самопожертвования звучит в небольшом произведении Г. «Красный цветок» (1883); здесь пафос творчества Г. достиг наиболее яркого выражения. Герой этого рассказа—душевнобольной, одержимый идеей—взять на одного себя все страдания человечества, чтобы избавить от них мир. Призыв Г. к самопожертвованию стоит в соответствии с тем, что лучшая часть радикально-демократической интеллигенции сначала стремилась целиком раствориться в народе, к к-рому она обращалась с проповедью социализма, а потом обрекла себя на гибель в героической борьбе с самодержавием. Пессимистический подход Г. к жизни определялся безнадежностью положения тогдашней революционно настроенной интеллигенции, к которой принадлежал писатель. Г. свойственно чрезвычайно острое ощущение социального зла. Из отдельных проявлений его он много внимания уделил войне как бессмысленной стихийной жестокости. С рассказа «Четыре дня» (1877), изображающего переживания забытого на поле битвы раненого, и началась литературная известность Г. Этому раненому он приписал свои собственные настроения и мысли о войне и роли в ней отдельной личности. На тему о войне написаны и др. произведения Г.—«Трус» (1879) и «Из воспоминаний рядового Иванова» (1883). Другой социальной язве буржуазного общества, проституции, посвящены рассказы Г. «Происшествие» (1878) и «Надежда Николаевна» (1885), самое значительное по размерам из произведений Г. Само по себе развитие буржуазно-капиталистических отношений, с неизбежным хищничеством, поглощением слабого сильным, представляется Г. величайшим злом («Встреча», 1879); искусство в буржуазном обществе осуждено на жалкую роль прислуживания денежному мешку («Художники», 1879). В последнем рассказе Г. останавливается и на положении пролетариата. Разделяя в основном тогдашнюю народническую точку зрения на данный вопрос, Г. видел в пролетариате только «язву растущую»; он старается привлечь внимание общества к страданиям пролетариата, к-рым глубоко сочувствует, совершенно не предвидя революционно-созидательной роли рабочего класса. В своем пессимизме Г. доходит до самых широких обобщений; вся жизнь человечества представляется ему бесконечным и безнадежным страданием, и даже самоотверж. борьба гордой личности вызывает в нем подчас сомнения относительно своей целесообразности («Attalea princeps», 1880).
Форма, в которой писал Г., это исключительно форма небольших рассказов. Вследствие крайнего субъективизма и лирической насыщенности нек-рых своих произведений, сам Г. применял к ним название «стихотворений в прозе». Бытовые описания занимают у Г. весьма скромное место; для него важнее всего чисто психологические моменты. В последние годы жизни Г. перестает удовлетворять прежняя психологическая, слишком субъективная миниатюра; он помышляет о крупных формах, о создании большого эпического произведения, напр., исторического романа, в к-ром на первом месте стояло бы изображение внешнего мира, а не своего внутреннего «я». Преемник мастеров художественного реализма, Г. в то же время сопротивлялся старым, заезженным литературным шаблонам, и, чувствуя, что старый реализм изживает себя, стремился к новым путям. К области новых исканий Г. следует отнести и элементы символизма, присущие нек-рым его рассказам, и попытки его достигнуть предельной простоты языка на манер толстовских народных рассказов («Сказание о гордом Аггее», 1886, и «Сигнал», 1887).
Наиболее полное собрание соч. Г. дано в приложении к «Ниве» за 1910. В нем имеется ряд воспоминаний и статей о Г. См. также рассказы Г. (избранные) в серии «Русские и мировые классики» (ГИЗ, 1928) с введением и комментариями Ю. Г. Оксмана.
Лит.: Сборник «Памяти Гаршина», СПБ, 1889; сб.«Красный цветок», СПБ, 1889; Короленко В., B. М. Гаршин, Собр. сочинений, т. XXIV, Харьков, 1927; Клевенский М., В. М. Гаршин, ГИЗ, 1925; Чуковский К., В. М. Гаршин, сб. «Лица и маски», СПБ, 1914; Андреевский С., Литературные очерки, 4-е изд., СПБ, 1913; Оксман Ю. Г., Всеволод Гаршин, «Каторга и ссылка», № 2, М., 1925; Русанов Н., Из литературных воспоминаний, «Былое», № 12, СПБ, 1906; Дурылин C. В., Репин и Гаршин, М., 1926; Попов И. И., Минувшее и пережитое, М., 1924.