ФАШИЗМ. Содержание:
| I. | 666 |
| II. | 670 |
| III. | 683 |
| IV | 695 |
| V. | 706 |
Фашизм — наиболее реакционная форма диктатуры империалистической буржуазии, устанавливаемая ею для борьбы против рев. движения, быстро растущего в условиях послевоенного кризиса всей капиталистической системы и великих побед социалистического строительства в СССР. «Фашизм — это власть самого финансового капитала. Это организация террористической расправы с рабочим классом и революционной частью крестьянства и интеллигенции» (Димитров Г., Наступление фашизма и задачи Коммунистического Интернационала... [Доклад на VII Всемирном конгрессе Коминтерна], 1935, стр. 9). Ф., пришедший к власти, представляет собой «открытую террористическую диктатуру наиболее реакционных, наиболее шовинистических и наиболее империалистических элементов финансового капитала» (XIII пленум ИККИ, Стенографический отчет, 1934, стр. 589). Фашизм усиливает порабощение масс и угнетенных наций и проводит политику новых — захватнических войн. Фашизм — это война. — Ленин отмечал две системы буржуазного управления: «Будь тактика буржуазии всегда однообразна или хотя бы всегда однородна, — рабочий класс быстро научился бы отвечать на нее столь же однообразной или однородной тактикой. На деле буржуазия во всех странах неизбежно вырабатывает две системы управления, два метода борьбы за свои интересы и отстаивания своего господства, причем эти два метода то сменяют друг друга, то переплетаются вместе в различных сочетаниях. Это, во-первых, метод насилия, метод отказа от всяких уступок рабочему движению, метод поддержки всех старых и отживших учреждений, метод непримиримого отрицания реформ. Такова сущность консервативной политики, которая все больше перестает быть в Западной Европе политикой землевладельческих классов, все больше становится одной из разновидностей общебуржуазной политики. Второй метод — метод „либерализма“, шагов в сторону развития политических прав, в сторону реформ, уступок и т. д.» (там же). Эпоха империализма знаменуется все бо́льшим переходом буржуазии к системе консервативной политики, отмиранием либеральных методов управления, ростом репрессий против рабочего класса. Общий кризис капиталистической системы после империалистической войны и победы пролетарской революции в СССР породил Ф. как систему террористической диктатуры наиболее реакционных слоев монополистической буржуазии. Ф. есть не просто повторение старой консервативной системы управления. Ф. есть новая система политики реакционной буржуазии в условиях всеобщего кризиса капитализма, имеющая место во всех капиталистических странах тенденция к мобилизации наиболее реакционных и зверских форм борьбы с революционным движением.
Империалистическая буржуазия умело использует раскол рабочего движения и политику соглашения и сотрудничества социал-демократии с буржуазией для того, чтобы подавить рев. движение, опередить его и во-время привести Ф. к власти. Но рабочий класс, испытав тяжелые поражения и бедствия вследствие победы Ф. в ряде стран, особенно в Германии, все больше усваивает, что победа Ф. есть результат раскола рабочего движения, и широчайшие слои с.-д. рабочих поворачивают от реформистской тактики к революционной. «Рабочий класс начинает действовать по-новому» (Димитров), успешно осуществляя тактику единства действий, единого фронта в борьбе против Ф., наступления капитала и войны.
Развивая учение Ленина о двух системах управления господствующих классов, Коммунистический Интернационал в своей программе отмечает в период общего кризиса капитализма два новых метода господства монополистической верхушки буржуазии: «Метод фашизма и метод коалиции с социал-демократией, будучи методами необычайными для „нормального“ капитализма и являясь признаками общего капиталистического кризиса, используются буржуазией для замедления поступательного хода революции» (Программа и устав Коминтерна, Партиздат, 1935, стр. 30). Программа Коминтерна дает исчерпывающее и сжатое определение фашизма и исторических условий его возникновения: «Эпоха империализма, обострение классовой борьбы и нарастание, особенно после мировой империалистской войны, элементов гражданской войны привели к банкротству парламентаризма. Отсюда „новые“ методы и формы управления (например, система малых кабинетов, создание закулисных олигархических групп, падение и фальсификация роли „народного представительства“, укорочение и уничтожение „демократических свобод“ и т. д.). Этот процесс наступления буржуазно-империалистской реакции приобретает при особых исторических условиях форму фашизма. Такими условиями являются: неустойчивость капиталистических отношений, наличие значительных деклассированных социальных элементов, обнищание широких слоев городской мелкой буржуазии и интеллигенции, недовольство деревенской мелкой буржуазии, наконец постоянная угроза массовых выступлений пролетариата. Чтобы обеспечить себе большую устойчивость власти..., буржуазия все более вынуждается переходить от парламентской системы к независимому от межпартийных отношений и комбинаций фашистскому методу. Этот метод есть метод непосредственной диктатуры, идеологически прикрываемой „общенациональной идеей“ и представительством „профессий“ (а по существу разнообразных групп господствующих классов), метод использования недовольства мелкобуржуазных, интеллигентских и прочих масс путем своеобразной социальной демагогии (антисемитизм, частичные вылазки против ростовщического капитала, возмущение парламентской „говорильней“) и коррупции в виде создания сплоченной и оплачиваемой иерархии фашистских дружин, партийного аппарата и чиновничества; при этом фашизм стремится проникнуть и в рабочую среду, вербуя наиболее отсталые слои рабочих, используя их недовольство, пассивность социал-демократии и т. д. Главной задачей фашизма является разгром революционного рабочего авангарда, т. е. коммунистических слоев пролетариата и их кадрового состава. Комбинация социальной демагогии, коррупции и активного белого террора наряду с крайней империалистской агрессивностью в сфере внешней политики является характерной чертой фашизма. Используя в особо критические для буржуазии периоды антикапиталистическую фразеологию, фашизм, упрочившись у руля государственной власти, все более обнаруживает себя как террористическая диктатура крупного капитала, теряя по дороге свои антикапиталистические побрякушки» (там же, стр. 28—29).
Буржуазия прибегает к фашистской форме господства тогда, когда не способна удержаться у власти посредством демократических методов управления, когда помощь, оказываемая ей социал-демократией, уже не в состоянии остановить нарастание революции. Тогда она прибегает к террористической расправе с революционными силами, к разгрому рабочих организаций как к последней попытке своего спасения. Это — показатель неспособности буржуазии управлять старыми парламентско-демократическими приемами, это — показатель ее политической слабости, банкротства ее старых «обычных» методов управления. На XVII Съезде ВКП(б) Сталин указал, что победу фашизма в Германии надо рассматривать «не только как признак слабости рабочего класса и результат измен социал-демократии рабочему классу», но также и «как признак слабости буржуазии, как признак того, что буржуазия уже не в силах властвовать старыми методами парламентаризма и буржуазной демократии, в виду чего она вынуждена прибегнуть во внутренней политике к террористическим методам управления, — как признак того, что она не в силах больше найти выход из нынешнего положения на базе мирной внешней политики, в виду чего она вынуждена прибегнуть к политике войны» (Сталин, Вопросы ленинизма, 10 изд., стр. 545).
Все звериные черты фашизма в наиболее законченном виде олицетворяет германский фашизм. Германский фашизм пробудил самые грубые инстинкты наиболее реакционных прослоек общества (погромный антисемитизм, расовые бредни, воинственный шовинизм прусского офицерства и т. п.), стал в авангарде международного милитаризма и объявил своей исторической миссией борьбу против Советского Союза.
«Самая реакционная разновидность фашизма — это фашизм германского типа. Он нагло именует себя национал-социализмом, не имея ничего общего с социализмом. Гитлеровский фашизм — это не только буржуазный национализм. Это необузданная агрессия в отношении других народов и стран. Германский фашизм выступает как ударный кулак международной контрреволюции, как главный поджигатель империалистической войны, как зачинщик крестового похода против Советского Союза, великого отечества трудящихся всего мира» (Димитров Г., Наступление фашизма..., стр. 9)
Единственно верное определение Ф., данное ВКП(б) и Коминтерном и подтвержденное всей историей и практикой Ф., берется под обстрел оппортунистами всех мастей, к-рые вслед за буржуазными теоретиками стремятся скрыть подлинное классовое содержание фашизма. Отто Бауэр буквально повторяет определение, которое сами фашисты дают своей власти как надклассовому «авторитарному государству» или межклассовому «корпоративному государству». Бауэр изображает фашизм как «надклассовую власть», подчиняющую и лишающую политических прав и пролетариат и буржуазию. От этого определения ничем не отличаются «теории» Троцкого и Тальгеймера о фашизме как о «новейшем бонапартизме». Классовую сущность Ф. они определяют как мелкобуржуазную, считая Ф. движением контрреволюционной мелкой буржуазии. Английские реформисты также считают, что социальное ядро Ф. составляет мелкая буржуазия, но не считают ее контрреволюционной, а, наоборот, заявляют, что она якобы совершила «бунт», «восстание», «революцию» против крупного капитала. Из численного преобладания в фашистской партии мелкой буржуазии, временно метнувшейся за щедрыми и заманчивыми посулами фашистов, так же нельзя делать выводов о мелкобуржуазной природе фашизма, как нельзя объявить мелкобуржуазной консервативную партию Англии или республиканскую и демократическую партии США только по одному тому, что большинство голосов при выборах им удается собрать среди мелкой буржуазии. Но и социальный состав фашистских партий не дает оснований для определения Ф. как мелкобуржуазного движения. В ноябре 1921, за год до прихода к власти итальянского Ф., т. е. в такой период, когда его демагогия должна была, казалось, больше всего отпугнуть от него буржуазно-помещичьи круги, по данным партийной анкеты, проведенной самими фашистами среди 151.644 членов фашистской партии Италии, торговцев, помещиков и промышленников было 36.231 человек. При этом следует учесть, что кулаки, по данным этой анкеты, были включены в крестьян, и следовательно общее число эксплоататорских элементов на деле было еще больше.
Таким образом десятки тысяч крупных городских и сельских эксплоататоров состояли в фашистской партии еще в те годы, когда Ф. наиболее широко развивал свою демагогию. Буржуазия великолепно понимала, что социальная демагогия фашистов служит лишь для отвлечения масс от революции. Крупный удельный вес господствующих классов в составе фашистских организаций показывают и опубликованный в Германии справочник о составе гитлеровской руководящей бюрократии и данные о составе фашистских партий в других странах. Фашистские партии задолго до их прихода к власти широко субсидировались и субсидируются финансовыми магнатами во всех странах. Особенно широкую поддержку оказывали финансисты германскому национал-социализму как наиболее реакционной разновидности Ф. Их снабжали большими денежными средствами Тиссен, Крупп фон Болен, Сименс, Феглер и др. Германские фашисты пользовались крупной поддержкой иностранных капиталистов — Детердинга, Форда, Крейгера и даже французской компании Шнейдер-Крезо. Английских фашистов снабжают средствами Детердинг, Монд. Лидер английских фашистов Мосли сам является крупным капиталистом. Американских фашистов финансируют Оуен Юнг, Морган и т. д.
Классовый характер Ф. как организации, служащей исключительно интересам империалистической буржуазии, выявляется еще до прихода его к власти, когда он всячески стремится завуалировать свою классовую природу. Фашистские организации во всех странах на первых порах своего существования ведут жалкое политическое прозябание как организации, искусственно созданные монополистической верхушкой буржуазии. Обычно первые организаторские и командные кадры для фашистских партий и отрядов поставляет командный состав армии. В условиях революционного кризиса всегда возникает множество таких контрреволюционных организаций. Но только те из них сохраняются, укрепляются и подчиняют остальные, только те получают наибольшую финансовую и пр. поддержку буржуазии, к-рые умеют привлечь массы мелкой буржуазии и создать так. обр. преграду пролетарской революции. В настоящее время, в период общего кризиса капитализма, когда происходит быстрое революционизирование масс, одних сил гос. аппарата, полиции и армии для подавления революции недостаточно. Поэтому империалистическая буржуазия прибегает к обману масс, наиболее циничному и подлому, влекущему затем за собой жесточайшую расправу с массами, использующему всю темноту, политическую незрелость отсталой части трудящейся массы, состояние бесперспективности, деклассированности, погоню за быстрым «счастьем» и т. п., насаждавшуюся десятилетиями буржуазией среди отсталых слоев населения. Особо благоприятные условия для уловления масс Ф. создает с.-д-тия своей политикой сотрудничества с буржуазией и раскола рабочего движения.
Первые фашистские организации были созданы империалистической буржуазией в период первого тура войн и революций в тех странах, где господству буржуазии непосредственно угрожала пролетарская революция. По меткому определению т. Димитрова, империалистические круги нуждаются в Ф. для того, чтобы опередить нарастание сил революции путем разгрома революционного движения рабочих и крестьян. Такой острый период переживала буржуазия в 1920—22 в Италии, в 1925—26 в Польше, в начале 20-х годов в Германии.
Тов. Димитров на VII конгрессе Коминтерна говорил: «Нельзя, товарищи, представлять себе приход фашизма к власти так упрощенно и гладко, будто какой-то комитет финансового капитала решает такого-то числа установить фашистскую диктатуру. В действительности фашизм приходит обыкновенно к власти во взаимной, подчас острой борьбе со старыми буржуазными партиями или с определенной частью их, в борьбе даже в самом фашистском лагере, которая иногда доходит до вооруженных столкновений, как это мы видели в Германии, Австрии и других странах. Все это однако не ослабляет значения того факта, что до установления фашистской диктатуры буржуазные правительства обычно проходят через ряд подготовительных этапов и осуществляют ряд реакционных мероприятий, помогающих непосредственно приходу фашизма к власти. Кто не борется на этих подготовительных этапах против реакционных мероприятий буржуазии и против нарастающего фашизма, тот не в состоянии помешать, тот, наоборот, облегчает победу фашизма». VII конгресс Коминтерна подчеркнул задачи борьбы против этих реакционных мероприятий буржуазии, играющих роль подготовки фашистской власти.
Тов. Димитров на VII конгрессе Коминтерна предостерегал от смешивания реакционного правительства вообще с фашистской формой буржуазной диктатуры: «Приход фашизма к власти — это необыкновенная замена одного буржуазного правительства другим, а смена одной государственной формы классового господства буржуазии, буржуазной демократии, другой его формой — открытой террористической диктатурой» (Димитров, Наступление фашизма..., стр. 10). Тов. Димитров в своем докладе дал исчерпывающий ответ на вопрос об условиях, дающих возможность Ф. притти к власти и разгромить рабочие организации: «Фашизм смог притти к власти прежде всего потому, что рабочий класс благодаря политике классового сотрудничества с буржуазией, которую вели вожди социал-демократии, оказался расколотым политически и организационно разоруженным перед лицом наступающей буржуазии. Коммунистические же партии были недостаточно сильны, чтобы помимо и против социал-демократии поднять массы и повести их на решительный бой против фашизма» (там же, стр. 18).
Ф. мог победить в ряде стран также потому, что социал-демократия своей антикрестьянской политикой разрывала революционный союз пролетариата с крестьянством. Так, в Испании соц. партия не вела решительной борьбы с военно-фашистской диктатурой Примо де Ривера (1923—30). После апрельской революции 1931 в республиканское правительство вошло три представителя социалистической партии. В течение двух с половиной лет они не вели действительной борьбы против вооружения Ф. и жандармерии, против репрессий против революционного движения, выгодного для Ф. изменения конституции, за разрешение аграрного и национального вопросов. Не удивительно поэтому, что за один 1932 количество членов профсоюзов батраков и с.-х. рабочих, в к-рые входила и часть мелкого крестьянства, упало в два раза (с 400 тыс. до 200 тыс.), а количество членов фашистских организаций (Испанской конфедерации правых автономных организаций — СЭДА), демагогически использовавших предательство с.-д. вождей, значительно увеличилось.
Крестьянство и в других странах видело со стороны с.-д. правительств и министров игнорирование крестьянских нужд и требований батраков, отсутствие реальной помощи крестьянству, борьбы против помещиков, борьбы за землю для крестьян. Поэтому Ф. часто удавалось обмануть крестьянство своей демагогией и использовать крестьянские массы для получения всей полноты государственной власти в свои руки. Победа фашизма облегчалась игнорированием с.-д-тией молодежи, испытавшей все ужасы безработицы, экономической нужды и бесперспективности, и стремлением с.-д-тии отвлечь ее от классовой борьбы.
Наконец победа Ф. облегчается сектантскими ошибками в рядах многих компартий, иногда не умевших разглядеть фашистский характер переворота (в 1926 в Польше), иногда неподготовленных и захваченных фашистским переворотом врасплох (Финляндия). В Германии левацкий уклон Гейнца Неймана декларировал невозможность победы фашизма в Германии. Важнейшим препятствием в антифашистской борьбе компартий, особенно в период быстрого революционизирования широких масс рабочих из реформистских организаций, были сектантские методы подхода к массам, отказ от работы в массовых реформистских и буржуазных организациях, игнорирование повседневных нужд рабочих и неумение увязывать их с общими задачами борьбы.
Ф. у власти. Придя к власти, Ф. либо сразу устанавливает свое безраздельное господство, ликвидируя парламент и все другие партии, в том числе и буржуазные, как это было в Германии, либо допускает временно ограниченное прозябание суррогата парламентаризма и других партий, в т. ч. легальное существование с.-д-тии, как это допускал до 1927 Муссолини. Это зависит от силы Ф. и остроты противоречий в лагере буржуазии и в самой фашистской организации. Это зависит также от того, насколько велика угроза пролетарской революции, вызывающая стремление у финансового капитала сделать свою диктатуру возможно более боеспособной и монолитной путем террористического устранения всех других партий, организаций, парламента, муниципалитетов и всех других учреждений, могущих тормазить быструю и жесточайшую расправу с революционными элементами.
Как ни маскирует Ф. свои подлинные задачи и намерения, свою практику, свою внутреннюю и внешнюю политику, его империалистическое лицо ясно проглядывает всюду, во всех его «идеях», лозунгах и делах. Убогий багаж государственных «идей» Ф., их реакционность, антикультурность, антисемитский и зоологически-шовинистический характер, не имеет абсолютно ничего оригинального, как бы Ф. претенциозно ни заявлял о своей новизне и самородности. Ни одной даже самой ничтожной теории, в том числе «о расовой неполноценности людей», фашисты сами не создали. Они черпают их из мусорных ящиков самых реакционных лжемыслителей и псевдоученых, подбирают отбросы всех эпох истории буржуазного общества.
Вожди фашистских партий сами вынуждены были признавать свою теоретико-политическую нищету и необходимость искусственно создать «новую» теорию, к-рую можно было бы противопоставить социализму и которой можно было бы прикрыть голое классовое насилие, осуществляемое Ф. Муссолини вынужден был в 1921 признать, что «итальянский фашизм должен теперь обзавестись „комплексом доктрин“, если он не хочет погибнуть или, что еще хуже, покончить самоубийством... Это сильно сказано, но я хотел бы, чтобы в течение двух месяцев, до созыва национального съезда, была создана философия фашизма». Муссолини в своей программной статье о Ф. для «Итальянской энциклопедии» заявил: «Можно обойтись без тщательно разработанной доктрины с красивыми определениями, заголовками и параграфами. Ее место должно занять нечто более решающее, а именно вера».
Использовав до прихода к власти «антикапиталистическую» и «социалистическую» демагогию, Ф., придя к власти, переходит к теориям отрицания самого существования капитализма, отрицания классов и классовой борьбы. Он провозглашает «единство нации», отрицает самый факт эксплоатации, требует подчинения частных интересов «общим», объявляет капиталистов «капитанами» и «вождями» промышленности. Пропаганда такой идеологии необходима империалистической буржуазии, самому существованию и господству к-рой угрожает классовая борьба пролетариата в период общего кризиса капитализма. Почва для таких теорий была создана и удобрена социал-демократией с ее теориями «классового мира», «хозяйственной демократии», «организованного капитализма», «конструктивного социализма» и т. п.
Германские фашисты просто декретировали в своем «Кодексе труда»: «На фабрике предприниматель в качестве вождя и рабочие и служащие в качестве его дружины работают совместно для достижения целей фабрики в интересах народа и государства. Решение вождя обязательно для его дружины во всех вопросах, касающихся фабрики». Так декларацией и принудительным декретом стремятся фашисты вбить в голову рабочим представление об отсутствии эксплоатации при капитализме; так возвеличивают они эксплоататоров и стремятся увековечить рабство рабочих. Гитлер заявляет: «Не существует никакой капиталистической системы. Предприниматели пробили себе дорогу благодаря своему прилежанию и умению. В силу этого качества, показывающего, что они принадлежат к высшему типу, они имеют право на руководство».
Неизбежность нарастания стачечной и всех других видов экономической и политической борьбы трудящихся масс против Ф. вызывается всей системой империалистической, антирабочей, антикрестьянской, шовинистической политики фашизма. Вместо обещанной «справедливой зарплаты» германские и итальянские фашисты уменьшили зарплату более чем наполовину. Вместо ликвидации безработицы Ф. увеличил безработицу, ввел жесточайшие методы рационализации производства, создал массу лагерей принудительного труда, ликвидировал или чрезвычайно сократил социальное страхование, насильно превращая квалифицированных рабочих в батраков на помещичьих хозяйствах. В Германии в середине 1935 было не менее 6 млн. полностью безработных, в Италии в конце 1934 зарегистрированных (т. е. преуменьшенная цифра) безработных было 1.019 тысяч, в Польше в марте 1935 — 1,5 млн. Ф. укрепляет силу и диктатуру монополистических трестов, создает наиболее коррумпированный гос. аппарат, увеличивает налоги, ускоряет разорение мелкой буржуазии. Вместо реализации широковещательных посулов крестьянству, сделанных Гитлером, германские крестьяне получили отмену моратория, рост налогов, ограничение свободной продажи сельских товаров и усиление монополий, запрет свободного передвижения батраков, закон о наследовании крестьянского двора, превращающий всех членов крестьянской семьи, кроме одного наследника, в пауперов, и т. д. В Польше и других фашистских странах широкие массы крестьянства стоят на краю голодной смерти.
Вся эта система угнетения трудящихся масс, ведущая к истощению всех сил нации, поддерживается беспримерным в истории применением террора, организованного в государственном масштабе. В Германии, по неполным данным, за три года фашистской диктатуры убито 5.144, за 1933—34 тяжело ранено 154 т., легко ранено и избито 54 тыс., арестовано 298 тыс. антифашистских борцов. Все население терроризировано широко разветвленным сыском. За один лишь 1933 было произведено 837 тыс. обысков. В Австрии после февральских боев в течение 1934, по неполным данным, убито 1.896, тяжело ранено 5.487, легко ранено и избито 4.224, арестовано 31.785 человек. В Польше с 1932 по 1934, также по далеко неполным данным, убито 734, ранено 8.073, приговорено к смерти 257, приговорено к тюремному заключению и каторге 12.127 антифашистских борцов, арестовано 111 тыс. В Испании правительство Хиль Роблеса — Леруса в 1934 убило 6.356 человек, тяжело ранило 1.441, легко ранило и избило 9.550, арестовало 75.847 человек. В Италии за один 1935 арестовано, убито и ранено более 10.000 человек. Общим для всех фашистских организаций является лозунг борьбы с большевизмом — «коммунизм — вот враг!», — с марксизмом, с компартиями и Коминтерном. Их объединяет зоологическая ненависть к мировой цитадели большевизма — к СССР. Германский Ф. объясняет, что он понимает под словом «социалистический», значащимся в названии его партии: «Социализм — это пруссачество. Понятие „пруссачества“ совпадает с тем, что мы понимаем под словом социализм» (Гебельс). Это откровенное признание сочетается с борьбой против марксизма подлинно варварскими методами, к-рые по заявлению фашистов якобы привели уже к «искоренению марксизма».
В своем докладе на XVII Съезде ВКП(б) Сталин указал: «Говорят, что на Западе в некоторых государствах уже уничтожен марксизм. Говорят, что его уничтожило будто бы буржуазно-националистическое течение, называемое фашизмом. Это, конечно, пустяки. Так могут говорить лишь люди, не знающие истории. Марксизм есть научное выражение коренных интересов рабочего класса. Чтобы уничтожить марксизм, надо уничтожить рабочий класс. А уничтожить рабочий класс невозможно» (Сталин, Вопросы ленинизма, 10 изд., стр. 597). Борясь против классовых партий и организаций пролетариата, фашизм запрещает всякие партии и организации кроме своих, которые он выставляет в виде надклассовых, общенациональных, «государственных». Включая в свою «государственную» партию все другие реакционные партии и группировки, беспощадно разгоняя наряду с пролетарскими все либеральные, республиканские, радикальные, демократические и др. партии оппозиционных фашизму прослоек буржуазии и мелкой буржуазии, Ф. стремится создать одну империалистическую партию под вывеской «национальной» и «общегосударственной». Ликвидируя систему буржуазной демократии, Ф, откровенно заявляет в лице Муссолини: «Фашизм борется со всякой демократической идеологией» (статья в «Итальянской энциклопедии»). Борясь против единственно верного и научного марксистско-ленинского учения о государстве как об аппарате классового насилия, Ф, декларирует пустую теорию «корпоративного государства», не скрывая иногда, что основным ядром этого государства является капиталист. Все эти теории «единства нации», «национального сотрудничества», «подчинения частных интересов общим», «корпоративного государства» и т. п, пропагандируются Ф. не только для целей внутренней политики, но и для задач захватнической внешней политики фашистских государств.
В области внешней политики Ф. преследует исключительно цели и задачи наиболее реакционных империалистических элементов финансового капитала, т. е. войну за новый передел мира, захват новых рынков, подчинение и порабощение малых и слабых государств и наций, срыв мирных отношений между государствами, создание военных коалиций, организацию войны против СССР. Муссолини напр. в своей статье в «Итальянской энциклопедии» объявил, что «рост империи является основным проявлением мужественности», что «фашизм не верит ни в возможность, ни в пользу вечного мира», что «только война доводит человеческую энергию до ее высшего напряжения и кладет печать благородства на народы, обладающие мужеством итти на войну». Гитлер в «Моей борьбе» декларирует, что «в вечной войне человечество стало великим — в условиях вечного мира человечество погибло бы», и прямо заявляет, что Германия должна получить новые земли «только за счет России» и «пограничных с нею государств». Программа германских фашистов с самого начала заключала в себе требование колоний и «объединения всех немцев в Великую Германию», т. е. присоединение Австрии к Германии и ликвидацию государственных границ, созданных по Версальскому договору. Вся политика разжигания шовинизма, национальной автаркии имеет целью подготовку к новой мировой войне за передел мира, за приспособление государства к условиям изолированного существования в связи с трудностями импорта продуктов во время войны. «Шовинизм и подготовка войны, как основные элементы внешней политики, обуздание рабочего класса и террор в области внутренней политики, как необходимое средство для укрепления тыла будущих военных фронтов, — вот что особенно занимает теперь современных империалистских политиков. Не удивительно, что фашизм стал теперь наиболее модным товаром среди воинствующих буржуазных политиков. Я говорю не только о фашизме вообще, но прежде всего о фашизме германского типа, который неправильно называется национал-социализмом, ибо при самом тщательном рассмотрении невозможно обнаружить в нем даже атома социализма» (Сталин, Вопросы ленинизма, 10 изд., стр. 545).
Наиболее ясно обстановку и условия, в которых развивался и пришел к власти фашизм, можно проследить на основных моментах истории развития фашизма в Италии и Германии.
Фашистская организация в Италии («Фаши ди Комбатименто») оформилась в марте 1919, в период наиболее высокого подъема революционного движения, в противовес ему. В год своего возникновения фашистская партия не имела никакой массовой базы. На ноябрьских выборах 1919 она не получила ни одного мандата. Фашистская организация в Италии создана была в интересах крупной буржуазии и помещиков, остро нуждавшихся в контрреволюционной организации для подавления массового движения, угрожавшего самому существованию господствующих классов. Под влиянием ухудшившегося в связи с войной политического положения рабочих и крестьянских масс, общей революционной обстановки в крупнейших странах Европы и особенно победоносной пролетарской революции в России происходило революционизирование трудящихся масс в Италии, В 1919—20 имел место массовый захват помещичьих земель, в августе — сентябре 1920 рабочие захватывали фабрики и заводы. Социалистическая партия пользовалась подавляющим влиянием в массах. На выборах в ноябре 1919 она получила свыше 30% всех мест в парламенте. Фашисты не получили ни одного мандата. Предательство революции, совершенное социалистической партией, расчистило почву для роста фашизма.
В обстановке нараставшего революционного кризиса были призваны к власти представители радикального крыла буржуазии во главе с Нитти, стремившимся путем привлечения правого крыла социалистов к власти использовать реформистские организации для подавления революции. Итальянский пролетариат, не имевший еще крепкой революционной партии, разлагаемый изнутри реформистами, не в состоянии был довести своей борьбы до захвата политической власти. Революция была сорвана центристским руководством социалистической партии (Серрати), шедшим на поводу у реформистов. 19/IX 1920 реформистское руководство Всеобщей федерации труда заключило соглашение с правительством и предложило рабочим очистить захваченные фабрики и вернуть их капиталистам. После этого начался широкий отлив разочарованных рабочих из социалистической партии и Всеобщей федерации труда. В 1920 количество членов социалистической партии по сравнению с прошлым уменьшилось на 50 тыс, (с 220 тыс. до 170 тыс.).
Предательство реформистов и разоружение ими пролетариата подготовило почву для роста Ф. в Италии. Слабость пролетариата была учтена итал. буржуазией, которая объединилась на самых реакционных позициях, чтобы нанести революционному движению пролетариата решительный удар. Под покровительством нового правительства Джолитти фашисты расширяли свои организации, демагогическими обещаниями привлекая недовольные массы мелкой буржуазии города и деревни. Количество членов фашистских организаций, по их данным, поднялось с 20 тыс. в 1920 до 250 тыс. в 1921. Тем не менее еще в 1921 Муссолини, учитывая неизбежность сопротивления рабочих масс фашистскому перевороту, подписал т. н. «пакт умиротворения» с социалистами и пополяри. «В области социального законодательства, — заявлял Муссолини, — улучшения условий жизни рабочих масс, социалисты могут найти неожиданных союзников в рядах фашизма»; «спасение страны, — утверждал он, — может быть обеспечено не путем подавления противоположности между фашизмом и социализмом, а путем их примирения внутри парламента».
Возникшая коммунистическая партия, несмотря на сектантские ошибки ее руководства, в к-ром тогда доминировала политика Бордиги, стала центром сопротивления масс, боровшихся против предательского пакта, подписанного соц.-реформистскими «вождями». Сопротивление масс после подписания пакта не ослабело, наоборот, стихийно возникла боевая рабочая антифашистская организация, называвшаяся «смельчаки народа».
Итальянский Ф. использовал разочарование масс в соц.-реформистах, пытаясь превратить революционную фразу в орудие завоевания масс. Беззастенчивая демагогия итал. Ф. стала характерной особенностью всего международного Ф. Итал. Ф. в то время демагогически обещал рабочим контроль над промышленностью. Он выставил лозунг «землю — крестьянам». Он демагогически требовал конфискации церковной собственности, конфискации военных сверхприбылей, обложения капитала, ликвидации биржи и банков, введения всеобщего избирательного права и установления республики. Он даже заявил о своем «интернационализме», требуя выборов Учредительного собрания «как итальянской секции Международного учредительного собрания народов». Итальянский Ф. заявил о своем пацифизме, написав в своей программе: «Международное разоружение и отмена воинской повинности».
Известно, что вся практика Ф. оказалась прямо противоположной этой «программе». Фашисты пользовались широким покровительством всех правительств (Джолитти, Бономи, Факта) и поддержкой армии, открыто поставлявшей их отрядам командные кадры, вооружение, транспортные средства и т. д. Во время выборов 1921 фашистские кандидаты были включены в официальный правительственный список. С конца 1920 при поощрении всего государственного аппарата фашисты развернули беспощадный террор против революционных рабочих и крестьян, разогнали все социалистические муниципалитеты, жгли рабочие дома, типографии и кооперативы, подвергали революционных активистов изуверским пыткам и безнаказанно убивали их. Летом 1922 фашисты вели переговоры с Джолитти о вхождении в руководимое им правительство, в к-ром они хотели иметь четыре главных портфеля. Однако после всеобщей стачки в августе 1922, показавшей, до какой степени массы были готовы бороться против Ф., фашисты ставят перед собой проблему захвата власти путем решительного удара. 28/Х 1922 Муссолини, оправдавший доверие финансового капитала, получил от короля предложение сформировать кабинет. Муссолини сразу же отказался от своих республиканских лозунгов, которые он подтверждал еще за месяц до этого, и связал себя бесповоротно с монархией.
В октябре 1922 Муссолини сконцентрировал вооруженные фашистские отряды вокруг Рима, организовал так называемый поход на Рим и занял последний. Первый кабинет Муссолини был коалиционным кабинетом, в котором были фашисты и националисты, демократы, либералы и пополяри (католики). Иначе быть не могло, так как еще в конце 1922 фашистская фракция в Палате депутатов имела лишь ок. 40 депутатов из общего количества 530 депутатов. Только после объединения с националистической партией фашисты постепенно получают большинство. Угроза нового подъема революционного движения в ряде стран (Италии, Австрии, Англии и Востока) и стремление к агрессивной внешней политике в борьбе за рынки и колонии толкнули итал. Ф. в 1926 к ликвидации всей оппозиционной печати, всех оппозиционных партий и к фашизации профсоюзов. Не располагая еще достаточными силами, итальянский Ф. шел к своей цели — разгрому революционного рабочего движения, рабочих и демократических организаций — сравнительно медленным путем, действуя до поры до времени под прикрытием остатков буржуазной демократии — парламента и т. п. Вся политика итальянского Ф. выражала интересы финансового капитала, отражала агрессивность империалистической буржуазии Италии. Это особенно ярко выявлено в колониальной политике фашистской Италии, в захвате ею Абиссинии.
В Германии, как и в Италии, почти все фашистские организации — «Оргеш», «Оберланд», бригада Эрхардта, «Консул», «Самозащита» и др. — созданы были в начале послевоенного периода в условиях резкого обострения классовой борьбы, в период непосредственной революционной ситуации. Но в Германии спасителем буржуазного строя была социал-демократия, сохранившая еще большое влияние на рабочие массы при слабости молодой компартии. Верхушка с.-д-тии подхватила выпавшую из рук буржуазии власть и услужливо сохраняла ее до тех пор, пока буржуазия вновь сделала боеспособным свой растерявшийся и разложившийся гос. аппарат. Пока основную роль в борьбе против советов и пролетарской революции успешно выполняло влиятельное руководство с.-д-тии, фашисты играли подсобную роль карательных отрядов. На парламентских выборах в июне 1920 они не получили ни одного мандата. — Злейшие враги социализма, нем. фашисты, учли, что действуют в стране, где идеи социализма пользуются огромным влиянием в массах, поэтому в 1920 их главная организация, возникшая из небольшого фашистского кружка, организованного в 1919, приняла наименование «Национал-социалистической германской рабочей партии». Программа последней была, составлена в 1920 с еще большим демагогическим размахом, чем итальянская. Она требовала смертной казни для ростовщиков и спекулянтов, уничтожения процентного рабства, упразднения нетрудовых доходов и конфискации военных прибылей, национализации всех трестов, участия рабочих и служащих в прибылях крупных концернов, безвозмездной конфискации земель для коммунальных целей и т. д. На съезде фашистской партии в 1926 эта программа была признана «не подлежащей изменению». О действительном отношении фашистского руководства к этой программе свидетельствует письмо руководителя дрезденской фашистской организации веймарскому промышленнику Фриче, у к-рого фашисты просили денег: «Не смущайтесь текстом наших плакатов... Там конечно имеются лозунги вроде „Долой капитализм“ и т. д. Но они несомненно необходимы, ибо вы должны знать, что только под „германским национальным“ флагом мы никогда не достигнем своей цели, у нас не будет будущего. Мы должны говорить языком недовольных социалистических рабочих..., так как иначе они не будут считать нас своими. Мы не выступаем с откровенной программой по дипломатическим соображениям» (разрядка наша. — Ред.).
Несмотря на всю свою демагогию, фашисты долгое время не пользовались влиянием в массах и оставались узкой группой политических авантюристов и антисемитов, пока с.-д-тия еще сохраняла значительное влияние в массах и разрешала задачу подавления рабочего класса. — В июле 1921, после долгой и упорной борьбы за влияние в партии, Гитлер стал во главе ее. К этому же времени относится основание штурмовых отрядов (SA) — террористических банд, избивавших и убивавших на собраниях и на улице своих политических противников и «изменников» в собственных рядах. В ноябре 1923 Гитлер вместе с Людендорфом сделал жалкую попытку государственного переворота в Мюнхене, но был легко разбит и отделался несколькими месяцами тюрьмы по милости буржуазии, одновременно жестоко каравшей революционных рабочих. — Оккупация Рура, голод и инфляция вызвали новый революционный подъем 1923 и усилили в рабочих массах влияние компартии. На парламентских выборах в мае 1924 компартия получила 3,7 млн. голосов. К этому времени относится первый подъем фашизма в Германии. Военизированные фашистские организации, использовавшиеся правительством для борьбы с нараставшей революцией, получили возможность шире развить свою деятельность. Одновременно фашисты сумели использовать разочарование мелкой буржуазии внешней политикой правительства и разорительными результатами Версальского договора и впервые, играя на национальных чувствах, собрали 1,9 млн. голосов при выборах в 1924. Эти успехи Ф. были однако непрочны. В течение нескольких месяцев фашисты растеряли свыше половины своих сторонников и до начала мирового экономического кризиса уже не могли подняться. — В 1929 экономический кризис начал особенно сильно развиваться в Германии, вызывая разорение трудящихся слоев населения, чудовищный рост безработицы и как следствие этого революционизирование масс и рост коммунистической партии. «Демократические» методы стали уже недостаточными для сохранения господства монополистического капитала. Социал-демократическое руководство, участвовавшее вплоть до 1930 в общегерманском правительстве и до середины 1932 в прусском правительстве, ничего реального не сделало для улучшения положения рабочих, крестьян и городской мелкой буржуазии. Оно в лице Зеверинга запретило в 1929 Союз красных фронтовиков и помогло империалистической буржуазии укреплять и вооружать отряды штурмовиков, рейхсвер и «Стальной шлем». Оно не давало вооружаться даже с.-д. рейхсбаннеру. Результаты с.-д. соглашательской политики массы остро почувствовали в первые годы экономического кризиса, когда вместо обещанного рая — «хозяйственной демократии» — зарплата была наполовину снижена, число безработных выросло до 6 млн., частичная безработица — до 3 млн. чел., мелкая буржуазия быстро разорялась, арендная плата резко повысилась и т. д. Рост революционных настроений сказался в огромных выборных успехах компартии, в берлинской стачке металлистов в ноябре 1930, в январской стачке горняков 1931 и др., вплоть до стачки транспортников в Берлине в ноябре 1932. С.-д-тия быстро теряла свое влияние (вместо 9,1 млн. голосов в 1928 она получила 8,5 млн. в 1930 и 7,2 млн. в ноябре 1932) и не могла уже быть для буржуазии достаточно прочным барьером против революционного прибоя. В этот же период усилился рост фашизма. С обострением классовой борьбы пролетариата германский монополистический капитал стал нуждаться в открытой фашистской диктатуре. Крупнейшие немецкие промышленники (Тиссен, Крупп и др.), всегда оказывавшие финансовую поддержку национал-социалистам, теперь начинают щедро снабжать их деньгами. Наряду с общими последствиями кризиса, создавшими почву не только для роста немецкой компартии, но и для успеха демагогии Ф. среди наименее сознательных элементов трудящихся, гл. обр. среди разорявшейся мелкой буржуазии, победу Ф. облегчил в первую очередь раскол рабочего класса, противодействие с.-д-тии созданию единого фронта пролетариата, постоянное отклонение ею предложений компартии о едином фронте, с.-д. политика «меньшего зла», служившая прикрытием для постепенной фашизации государства (поддержка «чрезвычайных декретов» Брюнинга и т. д.), недостаточная еще сила компартии и ряд ошибок ее в проведении лозунга Коминтерна о едином фронте.
Расколотый по вине с.-д-тии, рабочий класс не мог воспрепятствовать развитию Ф. Национал-социалисты присоединили к себе ряд более мелких фашистских и антисемитских организаций и групп. 4/VI 1930 Гитлер получил при выборах в рейхстаг уже 5,4 млн. голосов и 107 мандатов. 11/X 1931 на объединенном собрании штурмовиков и «Стального шлема» был создан единый фашистский фронт для свержения правительства Брюнинга и устранения с.-д. правительства в Пруссии. Но в этот период Ф. в Германии пришлось пережить глубокий внутренний кризис, явившийся выражением противоречия между политикой руководства фашистской партии и стремлениями фашистских низов. На этой почве упорная борьба происходила в национал-социалистской партии неоднократно и раньше (особенно в 1925, 1926 и 1928). В конце октября 1930 возникли крупнейшие разногласия в самом руководстве (оппозиция Отто Штрассера). В ноябре 1930 начались волнения среди берлинских штурмовиков, обвинявших Гитлера и Геббельса в измене программе. Волнения среди низов фашистской организации вынудили Гитлера на время подчеркнуть демагогические требования программы. — Борьба Ф. за власть, происходившая при поддержке магнатов финансового капитала, встретила однако сопротивление некоторых кругов буржуазии. Эти круги также проводили реакционную политику, но не верили в силу Ф., боялись его демагогии и опасались, что установление фашистской диктатуры, с одной стороны, вызовет широкое возмущение пролетариата и может привести к революции, с другой, — что реваншистские стремления Ф. приведут и к внешнеполитической изоляции германской буржуазии. — «Нельзя, товарищи, представлять себе приход фашизма к власти так упрощенно и гладко, — говорил тов. Димитров на VII конгрессе Коминтерна, — будто какой-то комитет финансового капитала решает такого-то числа установить фашистскую диктатуру. В действительности фашизм приходит обыкновенно к власти во взаимной, подчас острой борьбе со старыми буржуазными партиями или с определенной частью их, в борьбе даже в самом фашистском лагере, которая иногда доходит до вооруженных столкновений, как это мы видели в Германии, Австрии и других странах. Все это однако не ослабляет значения того факта, что до установления фашистской диктатуры буржуазные правительства обычно проходят через ряд подготовительных этапов и осуществляют ряд реакционных мероприятий, помогающих непосредственно приходу фашизма к власти. Кто не борется на этих подготовительных этапах против реакционных мероприятий буржуазии и против нарастающего фашизма, тот не в состоянии помешать, тот, наоборот, облегчает победу фашизма» (Димитров, Наступление фашизма..., стр. 11).
Так напр., в течение полутора лет длилась борьба между Гитлером и Гинденбургом. Ряд переговоров между ними не привел к соглашению. Гинденбург долгое время отказывался предоставить Гитлеру пост председателя совета министров. В 1932 Гитлер выдвинул свою кандидатуру в рейхспрезиденты, но был побит Гинденбургом 19,3 млн. голосов против 13,4 млн. Использованная фашистами во время избирательной борьбы против Гинденбурга демагогия вызвала с его стороны серьезное сопротивление. В связи с этим министру рейхсвера Тренеру удалось убедить Гинденбурга объявить 14/IV 1932 все штурмовые и защитные отряды распущенными. Этот запрет был отменен новым рейхсканцлером фон Папеном, правительство которого было дальнейшим шагом к фашизации государства. Буржуазия создает ряд переходных правительств с чрезвычайными диктаторскими полномочиями, подготовляющих Ф., — Брюнинга, Папена и Шлейхера, — преследующих компартию, поощряющих и вооружающих фашизм. Правительства эти существовали при непосредственной поддержке с.-д-тии. С.-д-тия усыпляла бдительность масс болтовней о нерушимости Веймарской конституции и буржуазной демократии. Она упорно отвергала единственное могучее средство борьбы против Ф. — единый антифашистский фронт с компартией — и отклонила предложения компартии о едином фронте в апреле, в мае, в июле 1932, в январе 1933 и даже в марте 1933 после поджога рейхстага. Всей своей политикой она подготовила и расчистила путь фашистской диктатуре. — «Даже 30 января 1933 г., когда финансовый капитал уже вручил гитлеровской партии государственную власть для осуществления фашистской диктатуры, социал-демократическое и профсоюзное руководство вновь отклонило предложение коммунистической партии об объявлении всеобщей забастовки. Они объявили коммунистов провокаторами и обратились к рабочим с призывом не оказывать сопротивления. В то время коммунисты сделали все, что было в их силах, чтобы мобилизовать трудящиеся массы на революционную борьбу, чтобы воспрепятствовать установлению фашистской диктатуры. Коммунисты добились при этом значительных успехов» [Пик В., Отчет о деятельности Исполкома Коминтерна (Доклад на VII Всемирном конгрессе Коминтерна), 1935, стр. 44]. Героическая борьба компартии против Ф. не дала однако непосредственных результатов в виду ряда сектантских ошибок компартии, неправильных установок среди отдельных членов партии на то, что «победа (фашизма) в Германии исключена, потому что это промышленно высокоразвитая, высококультурная страна, имеющая сорокалетние традиции рабочего движения, где фашизм невозможен; или такого рода установки, которые имеются ныне, что в странах „классической“ буржуазной демократии нет почвы для фашизма. Такие установки могли и могут способствовать снижению бдительности в отношении фашистской опасности и затруднить мобилизацию пролетариата на борьбу против фашизма» (Димитров, Доклад на VII Всемирном конгрессе Коминтерна, Наступление фашизма и задачи Коммунистического Интернационала..., стр. 22).
В таких условиях фашистам удалось увлечь за собой несознательные массы при помощи разнузданной демагогии. В январе 1933 Гинденбург предложил Гитлеру сформировать кабинет. Рейхстаг был распущен, и на 5/III были назначены новые выборы, происходившие в условиях жесточайшего террора. Чтобы найти предлог для разгрома компартии, фашисты 27/II подожгли рейхстаг. Но и это сочетание демагогии с террором все же не обеспечило фашистам даже простого большинства на выборах — они получили 43,9% (17,2 млн.) голосов. Только после объединения с нек-рыми реакционными партиями, входившими в т. н. блок «национальной концентрации», и аннулирования 4,848 млн. голосов, полученных коммунистами, фашисты добились большинства в рейхстаге. В течение ближайших месяцев фашисты ликвидировали все остатки буржуазной демократии в Германии. В июле 1933 была запрещена с.-д. партия, и с.-д. были исключены из рейхстага и ландтагов. Вслед за этим началось «самораспускание» всех буржуазных партий. В июле 1933 Гитлер издал закон, устанавливавший, что «в Германии существует в качестве единственной политической партии национал-социалистическая партия». Тогда же была проведена «унификация» профсоюзов, газет и т. п. Так процесс ликвидации всех буржуазно-демократических свобод, длившийся в Италии 4 года, совершен был в условиях Германии, где это казалось гораздо более трудным, в несколько месяцев.
Политика немецкого Ф. после его прихода к власти, диаметрально противоположная его демагогическим обещаниям в период его борьбы за власть, разоблачает его перед фашистскими низами и обостряет борьбу последних против руководства. В штурмовых отрядах, призванных охранять фашистский режим, происходят периодические волнения. 30/VI 1934 эти волнения происходили под лозунгом «второй революции». Расстрелянные руководители штурмовых отрядов во главе с Ремом, которые были ближе связаны с штурмовиками, чем Гитлер, боялись распада их организации в случае невыполнения хотя бы нек-рых требований. Но Гитлер не мог и не хотел на это итти. В то же время он боялся укрепления влияния Рема и его друзей среди штурмовиков. Поэтому он расстрелял своих бывших друзей, к-рые помогли ему притти к власти. Была проведена чистка штурмовых отрядов, тысячи младших командиров и членов штурмовых отрядов были отправлены в концентрационные лагери или разосланы по домам. — Ф. не разрешил и не способен разрешить ни одного вопроса, волнующего широкие массы населения. Экономическое положение Германии ухудшается, финансы расшатаны, недостаток в сырье и продовольствии беспрерывно растет. Несмотря на страшный террор, растет сопротивление рабочего класса и средних мелкобуржуазных слоев населения. Одновременно немецкая компартия, ведущая героическую борьбу против Ф. в исключительно тяжелых условиях фашистского террора, завоевывает все более широкие слои трудящихся и подготовляет создание широкого народного антифашистского фронта для окончательной победы над фашизмом.
Теория и практика корпоративного государства. Для осуществления своей террористической диктатуры Ф. нуждается в сильном «целостном» государстве, с неограниченной центральной властью, могущей подавлять революционные массы. Но, уничтожая остатки буржуазной демократии, устраняя из политической системы все те учреждения, вокруг к-рых могли бы организоваться элементы, недовольные фашистским режимом, Ф. все же нуждается в известного рода «теоретическом» обосновании ликвидации парламентаризма. Фашистское государство идеологи фашизма лицемерно изображают как надклассовое, организующее сотрудничество всех граждан страны. Такое государство фашисты видят в «корпоративном» государстве, организованном по так называемому сословному или корпоративному принципу.
«Существенные особенности фашистского государства, — пишет один из итал. «теоретиков» фашизма Панунцио, — это 1) политическая централизация, авторитарность и иерархизм, иначе говоря, властное государство в противоположность парламентарному государству, 2) организованное при содействии синдикатов государство, которое выполняет корпоративную функцию во взаимоотношениях синдиката и государства, синдикальное корпоративное государство, которое противопоставляется атомизированному, индивидуалистическому, либеральному государству, государство, базирующееся на национальной фашистской партии как на самом главном коренном учреждении, — партийное государство». Ф. принципиально отрицает и по возможности сводит на-нет роль как центральных представительных учреждений, так и местного самоуправления. В ближайшее же время после прихода к власти фашистов в той или иной стране оформляются права фашистского диктатора как воплотителя исполнительной власти. Муссолини в 1922 вынудил у парламента под угрозой разгона указ о чрезвычайных полномочиях, а в 1925 издал закон о правомочиях и прерогативах «главы правительства», ответственного (и то конечно формально) только перед королем. Фашистское правительство не ответственно перед парламентом, наоборот, — парламент подчинен главе правительства. Муссолини не устранил совершенно парламента, но лишил его какой бы то ни было фактической и юридической роли в системе гос. управления. Законодательные функции парламента сведены к нулю законом от 31/I 1926 о праве исполнительной власти издавать законодательные акты. По закону от 17/V 1928 о реформе политического представительства Палата и Сенат фактически превращены в назначенческие органы. Процедура укомплектования фашистского парламента состоит из трех стадий. В первой стадии принимают участие синдикаты, к-рые называют кандидатов по установленной в законе разверстке общим числом 800 чел.; 200 кандидатов выдвигаются другими фашистскими организациями. Составленный таким образом список в 1.000 кандидатов поступает на рассмотрение Большого совета фашизма, к-рый назначает из этого списка 400 депутатов и объявляет об этом в правительственной газете. После этого происходит голосование по следующей формуле: «Утверждаете ли вы список депутатов, намеченных Большим советом фашизма?». Голосование происходит путем приписки внизу бюллетеня «да» или «нет».
Большой совет фашизма, являющийся совещательным органом при главе правительства, к-рый в то же время — его председатель, увенчивает государственную систему итал. Ф. Секретарем Большого совета фашизма является генеральный секретарь фашистской партии. Фашистская партия монопольна и полностью слита с государством. Сам устав фашистской партии утвержден королем по представлению Муссолини. Секретарь национальной фашистской партии назначается королевским декретом. Принцип «тотальности» фашистского государства выражен также и в ликвидации местного самоуправления, произведенной в 1928. Королевский префект в провинциях и правительственные комиссары — подеста — в селениях и городах сосредоточивают в своих руках всю полноту власти. Советы при них являются только совещательными органами.
В Германии аппарат фашистской власти построен в общем, как в Италии. Веймарская конституция с ее пресловутым 48-м параграфом, устранявшим в ряде случаев рейхстаг от законодательства, подготовила диктатуру Ф. Все мероприятия Брюнинга, фон Папена и Шлейхера по подавлению рабочего класса и по переложению тяжестей экономического кризиса на трудящиеся массы Германии были проведены правительственными постановлениями без обсуждения их в рейхстаге. Придя к власти, Гитлер распустил старый рейхстаг, а 24/III 1933 новый рейхстаг принял постановление о том, что все вообще государственные законы могут издаваться правительством империи, т. е. Гитлером и его министрами. Рейхстаг с тех пор превратился лишь в парадную трибуну, с к-рой Гитлер иногда в зависимости от требований политического момента, по преимуществу по соображениям международного порядка, произносит свои декларации. Рейхстаг ничего не обсуждает, а заслушивает лишь сообщения «фюрера». — После смерти Гинденбурга Гитлер сосредоточил в своих руках не только функции канцлера, но и функции президента. Постепенно были изгнаны из рейхстага все депутаты, не принадлежащие к фракции национал-социалистов. 4/VII 1934 была произведена унификация рейхстага на основании закона, по к-рому депутат рейхстага теряет свой мандат, если он покинул ряды национал-социалистической партии или был исключен из нее. Преемника его назначает «вождь» национал-социалистической фракции рейхстага. «Вождь» фракции рейхстага не обязан считаться ни с территориальным расположением выборных округов ни с очередностью кандидатов, намеченных в выборном списке. — Аннулирование остатков буржуазной демократии сопровождалось обычной для фашистов демагогией, выражающейся во введении т. н. «народного голосования», инициатива к-рого может принадлежать исключительно правительству. В осуществление принципа тотальности была ликвидирована автономия союзных «земель» Германии. Гитлером были посланы в отдельные «земли» (Пруссию, Баварию, Вюртемберг и др.) наместники — «штатгальтеры», — сосредоточившие в своих руках политическую власть и подчинившие себе местные ландтаги. В начале 1934 был уничтожен рейхсрат, состоящий из представителей отдельных германских государств. Установлен принцип фюрерства в управлении общинами. Во главе общины стоит бургомистр, назначенный министром внутренних дел и находящийся под политическим руководством местного уполномоченного национал-социалистической партии.
Подобно Италии национал-социалистическая партия объявлена в Германии государственной партией. По закону об обеспечении единства партии и государства от 1/ХII 1933 объявлено, что национал-социалистическая партия является «носительницей германской государственной мысли» и неразрывно связана с государством. Заместитель Гитлера по руководству партией Гесс по этому закону является членом имперского правительства. Законом 14/VII 1933 запрещена всякая иная партия кроме национал-социалистической. Закон постановляет, что поддержка какой-либо другой политической партии или попытка создания новой политической партии будет наказываться, поскольку это не облагается по другим предписаниям более высокой карой, тюрьмой или каторгой до 3 лет. Создание режима полицейской казармы в Германии требовало пересмотра состава государственного аппарата. Надо было создать бюрократию, на 100% проверенную в отношении преданности фашистскому режиму. Закон от 7/IV 1933 предписал чистку всего чиновничьего аппарата от лиц, подозреваемых в симпатии к веймарскому режиму. Этот же закон впервые постановил удалить из гос. аппарата всех «неарийцев».
Основные черты фашистского государственного строя характерны и для нынешней Польши. 23/III 1935 сейм принял новую конституцию Польской республики. Президент по этой конституции — фактически самодержавный правитель, самодержавие которого лишь формально ограничено весьма условной выборностью. В этой конституции совершенно неожиданно для 20 в. выступает в качестве юридического субъекта... бог. Только перед ним да еще перед историей несет ответственность президент. Президенту подчинены все органы государства. О парламентской ответственности правительства, о ратификации парламентом договоров и т. д. нет и речи. Президент республики решает вопрос о войне и мире; он имеет право вводить чрезвычайное положение в стране. Очень характерен порядок «выбора» президента. Кандидат в президенты назначается самим президентом, другой кандидат — коллегией из 80 выборщиков, причем большая часть коллегии выборщиков назначается тем же президентом. Если коллегия выборщиков согласна с кандидатом, выставленным президентом, то этот кандидат и считается избранным. В противном случае назначаются выборы.
Теоретики Ф. видят особенность фашистского государства в т. н. корпоративности его. «Оригинальное творение фашистской революции, — говорит Муссолини, — это корпоративное государство, т. е. государство, которое координирует и приводит в гармонию хозяйственные силы, которые либерализм и социализм предоставляют взаимному уничтожению». Координация и гармония хозяйственных сил — иначе классовое сотрудничество вместо классовой борьбы. Идеологи Ф. видят идеал государства и общественной организации в средневековом обществе с его цехами и сословиями. В цехе, в сословии общие интересы якобы превалируют над частными, целое в силу этого дает удовлетворение «законным» интересам входящих в его состав индивидов. Средние века поэтому не знали, по мнению фашистских теоретиков, социального вопроса. Корпоративный строй и есть, согласно концепции Ф., осуществление в современных условиях такого государства, прототипом для к-рого служит средневековое общество. Корпорации должны иметь все функции принудительного регулирования взаимоотношений в той сфере, к к-рой относится их деятельность. — Практически вся эта структура означает распыление рабочего класса в отдельных корпорациях, принудительное соединение в этих корпорациях синдикатов рабочих с синдикатами предпринимателей, устранение рабочего класса от какого бы то ни было влияния на государственную жизнь и общую политику. Средневековье плюс усовершенствованная военная техника для подавления возмущения масс — вот что под псевдонимом корпоративного государства несет рабочему классу фашизм.
Под синдикатом или синдикальным союзом Ф. понимает как объединенных работодателей, так и объединенных рабочих и служащих. Перед теми и другими объединениями Ф. ставит кроме экономических задач моральное и патриотическое воспитание своих членов. В уставах синдикатов предусмотрена в качестве условия приема в члены их политическая благонадежность. Существовать могут лишь те профсоюзы (синдикаты), уставы коих утверждены королевским декретом. Синдикаты находятся под контролем местных префектов и специально созданного министерства корпораций. Запрещается под угрозой увольнения, потери чина и службы и других дисциплинарных взысканий вступление в профсоюзы офицерам и солдатам, а также большинству служащих государственных и общинных учреждений и учителям, обслуживание к-рых возложена на чисто партийную фашистские организации, т. н. ассоциации государственных рабочих и служащих. Фашистское законодательство установило принудительный арбитраж. Забастовки и локауты формально воспрещены. За локаут работодателям закон угрожает штрафом, за забастовку же помимо штрафа участники, главари и зачинщики подлежат тюремному заключению от 1 до 2 лет. Политическая забастовка карается еще более сурово: главари и зачинщики подвергаются заключению от 3 до 7 лет с пожизненным лишением права состоять на государственной службе, а их соучастники — от 1 до 3 лет.
В развернутой форме принципы корпоративной организации производства изложены в итал. «хартии труда» в 1928. Важнейшие постановления хартии, к-рая под прикрытием демагогии юридически оформляет зверскую эксплоатацию масс, сводятся к следующему. Корпорации признаются законом государственными органами. Они имеют право издавать обязательные постановления в области регулирования производства. Но хартия подчеркивает значение частной собственности, которая освящается в качестве социальной функции, отправляемой собственником в интересах государства и нации. Корпоративное государство смотрит на частную инициативу в области производства как на наиболее действительное и наиболее полезное для интересов нации орудие. Так как частная организация производства является функцией национального значения, то организатор предприятия отвечает перед государством за ход производства. Из сотрудничества производителей якобы вытекает взаимность их прав и обязанностей. Всякий техник, служащий или рабочий является активным сотрудником предприятия, управление которым находится в руках работодателя, несущего за него ответственность. Хартия подчеркивает, что капиталист является полным хозяином и владыкой своего предприятия. Вмешательство государства в производство может иметь место лишь тогда, когда частная инициатива отсутствует или является недостаточной или когда этого требуют политические интересы государства. Муссолини подчеркивает, что «государство может вмешиваться лишь во вторую очередь». Государство также не регулирует заработной платы. Она регулируется исключительно соглашением сторон, что при наличии принудительного арбитража означает фактический произвол предпринимателя. Хартия указывает, что работники должны строго и неуклонно соблюдать расписание часов рабочего дня, об ограничении же рабочего времени не говорится ни слова. Работодателю предоставляется самое широкое право наложения дисциплинарных взысканий в виде штрафа, временного устранения от работы или окончательного увольнения без компенсации. — Так сформулировал итальянский Ф. свои программные положения по вопросу о сотрудничестве классов и корпоративном государстве, фактически еще более усилив буржуазную систему угнетения пролетариата. Эта программа являлась образцом для других фашистских партий и правительств. В частности гитлеровцы не постеснялись это принципиально признать и скопировать итальянскую хартию в своем законе о «национальном труде».
На деле из всех принципов корпоративного государства реализованы только те, к-рые обезвреживали профессиональные союзы. Другая задача, которую фашистские теоретики и агитаторы называли «интегральной корпорацией», до сих пор остается лишь агитационным блефом. Верхушечная организация корпоративной системы была образована только в 1930, и лишь в 1934 был издан закон о корпорациях. В настоящее время под личным председательством Муссолини создано бюрократическое учреждение — Национальный совет корпораций, к-рый включает не только представителей фашистских профсоюзов и предпринимателей, но и представителей от чисто партийных фашистских организаций и чиновников всевозможных ведомств. Этому совету предоставлено право регламентировать коллективные экономические отношения между различными категориями, производства. Но всякое вмешательство может быть произведено только с согласия начальства, ибо закон предоставляет Национальному совету корпораций право заниматься этими вопросами только при наличии двух условий: во-первых, если этого попросят сами заинтересованные стороны, т. е. фактически предприниматели, и, во-вторых, с предварительного согласия главы правительства и при согласовании с ним решений. При этом даже своим через все сита пропущенным профсоюзным бюрократам фашисты не предоставили ни одного места в центральном корпоративном комитете. В настоящее время в Италии образованы 22 корпорации.
Германский Ф., подобно итальянскому, в проведении корпоративной политики преследует цель, во-первых, полного разгрома профсоюзов и рабочих организаций и, во-вторых, боевой мобилизации всех капиталистических объединений промышленности. Для германского фашизма характерно обильное законодательство, посвященное вопросам регулирования хозяйства под углом зрения закрепления мощи предпринимательских объединений. Почти не проходит дня, чтобы не появилось какого-нибудь общего закона или административного распоряжения, трактующих о картелировании, о создании того или другого «наблюдательного бюро», о «регулировании» цен и т. п. На словах предпринимательские объединения упразднены, на деле же никогда и нигде еще классовые организации буржуазии не обладали такой принудительной властью, как в фашистской Германии, ибо за каждой такой организацией стоит бронированный кулак фашистской диктатуры. Статут какого-либо картеля — это не частный договор, не частное соглашение, а утверждаемый государством закон. Весь государственный аппарат предоставлен в непосредственное услужение финансовой олигархии. Закон 27/II 1934 «О подготовке органического переустройства немецкого хозяйства» формально предоставляет министру хозяйства широкие полномочия в регулировании промышленности. Но в Германии, как и в Италии, государственное регулирование народного хозяйства имеет своей целью лишь укрепление мощи организации буржуазии. Далее этого регулирование не идет, и предпринимателю предоставлена самая широкая свобода в эксплоатации рабочих и вообще в своей производственной деятельности. Вышеупомянутый закон устанавливает рамки для деятельности министра хозяйства. Он исходит из признания уже сложившихся классовых экономических организаций буржуазии, которые и делаются исходным пунктом и опорой для всего «органического переустройства» германского хозяйства. Волею министра хозяйства они могут быть облечены государственно-правовыми функциями. Отдельный союз предпринимателей получает право и возможность односторонними актами распространять свою волю на всю отрасль хозяйства и на всех ее участников. При этом министр хозяйства Шмит оговаривает, что это ни в коем случае не означает посягательства на хозяйственную самостоятельность отдельного предпринимателя и не исключает конкуренции. Экономическая борьба должна остаться, ибо без конкуренции вообще жить нельзя, она должна лишь быть «честной конкуренцией». Судьей чести в этой конкурентной борьбе становится министр хозяйства, верный слуга монополистического капитала.
Закон от 15/VII 1934 об утверждении принудительных картелей предусматривает и непосредственное «государственное вмешательство» в хозяйственную деятельность предпринимателей. Это вмешательство не является чем-то, новым для капиталистического хозяйства Германии. И довоенная и послевоенная Германия до прихода к власти национал-социалистов практиковала оба эти метода как вполне отвечающие интересам крупного промышленного и финансового капитала. Разница между прежними и теперешними методами заключается в ближайших целях, которые стоят перед государственным вмешательством в хозяйство. В проводимых теперь мерах все больше выступают наружу задачи подготовки к войне, мобилизации сырья, осуществления автаркистских планов в целях обеспечения сырьевого и продовольственного тыла. При этом законодательные мотивы обильно сдабриваются социальной демагогией, заявлениями о борьбе с безработицей и т. п. Но даже эта демагогическая фразеология обязательно снабжается оговорками о том, что частная собственность и частная инициатива остаются и впредь краеугольным камнем общественного строя. — Для выяснения сущности государственного регулирования хозяйства в фашистской Германии характерно в частности постановление от 16/V 1934 «против увеличения цен». Но цены на продовольствие изъяты из этого широковещательного закона. Закон регулирует исключительно картелированные цены, отказываясь притом от изменения уже установленных картелями цен, официально закрепляя их. Немецкие аграрии за два года, несмотря на всю декламацию о борьбе против дороговизны и спекуляции, на одном повышении цен на с.-х. продукты получили 1,8 млрд, марок. При этом Гитлер снизил помещикам ежегодные платежи процентов на 320 млн. марок, предоставил дешевую рабочую силу путем установления принудительной трудовой с.-х. повинности для рабочей молодежи минимум на 6 месяцев. Эта натуральная помощь должна быть оценена не меньше чем в 200 млн. марок. Снижение налогов с помещиков и кулаков дало за 2 года не меньше 140 млн. марок. Наконец введение всеобщей воинской повинности означает дополнительную перекачку государственных средств в карманы юнкеров — аграриев и кулаков, т. к. командный состав армии составляют как-раз выходцы из этого класса. — Корпоративизм применяет и польский Ф. Фашистские синдикаты здесь именуются «палатами», к-рым, как и в других странах, приданы функции государственной «общественной» службы. Конституция предусматривает следующие палаты: сельскохозяйственные, промышленно-торговые, ремесленные, труда и свободных профессий.
«Трудовая» политика Ф. В трудовом законодательстве фашистского строя ярко отражены классовые черты всего фашистского режима; беспощадная эксплоатация рабочей силы, вплоть до превращения современного рабочего в подлинного раба, ограбление всех социальных и политических прав рабочего, лишение его всех тех завоеваний, которыми он пользовался в довоенный период, лишение рабочего элементарного права свободного выбора занятий, прикрепление промышленных рабочих к сельскому хозяйству и т. д.
Социальная теория немецкого национал-социализма нашла свое отражение в его «трудовом» законодательстве, наиболее яркий образец которого представляет закон 20/1 1934, известный под названием «Закона о национальном труде». Этот закон лишил рабочего права коалиции, права иметь свои профессиональные организации. Все существовавшие в Германии профессиональные союзы подверглись запрещению, все их имущества, накопленные за десятилетия их существования за счет отчисления от трудовых заработков их членов, были секвестрованы национал-социалистами. Было объявлено, что идея экономических организаций рабочего класса является антигосударственной идеей. Профессиональные союзы рабочих и служащих были приравнены по их социальному значению к союзам работодателей и рассматриваются как союзы, преследующие цели наживы. Понятно, что судьба тех и других союзов оказалась различной. В то время как союзы рабочих и служащих запрещены и ликвидированы, союзы работодателей не только остались неприкосновенными, но неимоверно усилены. Вместо ликвидированных профсоюзов образован так называемый трудовой фронт, являющийся политической организацией, проводящей в рабочем классе политику Ф. Владелец предприятия именуется «вождем» предприятия. Руководитель предприятия разрешает все вопросы, касающиеся рабочих и служащих, а последние обязаны проявлять верность и послушание по отношению к нему. Это требование сдабривается обычным демагогич. елеем в виде постановления, что хозяин-руководитель обязан заботиться о благе своих рабочих. — Для низведения рабочего и служащего до степени бесправного раба устранены последние остатки коалиционных прав рабочего и служащего. Закон о национальном труде упраздняет фабрично-заводские комитеты и иные местные комитеты рабочих и служащих. Но просто упразднить фабрично-заводские комитеты без замены их каким-либо иным институтом Ф. не посмел. Поэтому на предприятиях был создан новый институт — «доверенных людей», которые под руководством предпринимателя, являясь его советниками, обязаны заботиться о качестве продукции и о поддержании классового мира внутри предприятия. Членом Совета доверенных может быть только тот, кто своим поведением доказал, что он во всякое время безоговорочно готов встать на защиту «национального государства».
Избрание Совета доверенных сочетается с бутафорским парадом. Первого мая («день национального праздника») члены Совета доверенных дают торжественное обещание коллективу рабочих и служащих в том, что они будут верой и правдой служить интересам коллектива, что они не будут преследовать своекорыстных интересов и что они в своем личном поведении и в своем отношении к работе будут служить образцом для других. — Совет доверенных имеет исключительно совещательные функции. Решающее слово принадлежит предпринимателю. Он же единолично издает и правила внутреннего распорядка. Правилами внутреннего распорядка определяются: начало и конец ежедневного рабочего времени и перерыва; время и порядок выплаты заработной платы; постановление о штрафах и их размерах; основания, по к-рым может последовать досрочное увольнение, и т. п. Таким образом предприниматель является неограниченным диктатором на своем предприятии.
Ф. установил общественный «суд чести», к-рый за «недобросовестное» исполнение обязанностей на производстве, невыполнение приказаний «вождя» предприятия и т. п. выдает обвиняемому волчий билет. — В 1934 германские фашисты издали закон «О регулировании использования рабочей силы», преследующий две задачи: отвлечение от крупных промышленных центров значительных масс безработных и принудительное пополнение кадров неквалифицированного с. — х. труда. Обе эти задачи носят как экономический, так и политический характер. Накопление безработных в больших городах представляет политическую опасность для фашистского режима. Насыщение с. х-ва достаточным количеством рабочих служит как задаче отвлечения безработных из городов, так и задаче осуществления автаркистской экономич. политики подготовки войны. Этот закон предписывает, чтобы лица, которые до 16/V 1934 не имели постоянного местожительства в определенной местности, не принимались на работу в промышленности. Увольняются также те рабочие и служащие, к-рые за последние 3 года были не менее года заняты в сел. х-ве. Уволенные таким образом рабочие и служащие должны вернуться в сел. х-во. Все мероприятия «рабочей» политики Ф. в первую очередь направлены против революционного пролетариата. Фашисты снимают с работы и лишают пособия по безработице прежде всего всех рабочих, заподозренных в каком-либо сочувствии революционным идеям. Они лишают работы также всех «неарийцев», изгоняют из производства женщин, насильно отправляют молодежь до 25 лет в лагери принудительного труда. Все это делается якобы для того, чтобы ликвидировать безработицу и обеспечить работой германских «благонамеренных» граждан арийской крови. Но, несмотря на все эти драконовские мероприятия, ни германский, ни итальянский,, ни польский, ни какой бы то ни было фашизм не может уничтожить безработицу.
Аграрная политика Ф. Преследуя рабочий класс и угнетая трудящиеся слои крестьянства, Ф. оказывает широкую поддержку кулачеству. Ф. ставит ставку в деревне на создание себе опоры в лице крепкого кулацкого слоя. Германский Ф. пытается в качестве такой опоры создать нечто вроде «прусской опричнины» в лице зажиточной верхушки деревни, наделенной нек-рыми привилегиями. В 1933 был издан закон о наследственно-подворном имуществе, в к-ром наиболее ярко выражена эта политика Ф. Этот закон, по заявлению фашистских вождей, имеет в виду восстановить старый немецкий обычай наследования и сохранить крестьянство как источник крови немецкого народа. Крестьянский двор должен быть защищен от раздробления в порядке перехода по наследству и, как родовое наследственное имущество, оставаться в руках одного хозяина. — «Поддержку» крестьянства Ф. «пытается» осуществить рядом организационных и хозяйственно-политических мер. Во-первых, образуется «сословие продовольствия», построенное, разумеется, на отрицании классовых различий в деревне и охватывающее всех «производителей продовольствия» — помещиков и крестьян, арендаторов и батраков. Это сословие управляется по принципу подчинения «вождю». Введена целая иерархия крестьянских вождей-начальников: окружных, областных и т. п. В целях якобы защиты крестьянина от колебаний рыночных цен на с.-х. продукты, а на самом деле для обеспечения монопольных цен для крупных землевладельцев и кулачества, вводится система твердых цен на с.-х. продукты. Ф. в специальных законах отсрочил взыскание задолженности с крестьянских хозяйств, но превратил крестьянские долги в рентные обязательства с ежегодной уплатой процентов, тем самым еще более закабаляя крестьянина. Закон о крестьянском наследственно-подворном имуществе считает крестьянским двором хозяйство, обладающее «не более» чем 125 га и представляющее единоличную собственность лица, имеющего «крестьянскую правоспособность». Установлен также и низший предел размера участков, на которые распространяются привилегии этого закона. Таким образом закон явно рассчитан на поддержку кулацкого хозяйства. Мелкие бедняцкие хозяйства никакими льготами не пользуются и могут продаваться с молотка. Миллионы трудящихся, участки которых не достигают установленного минимума, не являются по фашистскому законодательству крестьянами. Хотя по закону никто, не может быть собственником нескольких крестьянских дворов, но для крупных помещиков, желающих «окрестьяниться», сделано исключение. Окрестьянившийся помещик может пожизненно оставаться собственником нескольких образованных им дворов.
С разрешения министра продовольствия могут быть образованы крестьянские дворы с землевладением, превышающим 125 га. Экономическому порабощению малоземельного и безземельного крестьянства соответствует и правовое закабаление. Для присвоения звания крестьянина требуется «расовая чистота». Генеалогическое исследование предков производится до 1/I 1800. Двор нельзя отчуждать и закладывать. Но кредитор может обратиться к крестьянскому начальнику с жалобой на «бесчестность» должника. Такая жалоба может иметь своим последствием лишение права собственности на двор. Таким образом банкам всегда обеспечено регулярное получение процентов с крестьянства. Двор, переходя по наследству, не может дробиться и становится собственностью старшего сына. Только в том случае, когда нет налицо ни одного законного наследника, возможно назначение наследника в порядке завещания. Другие дети имеют только право на содержание, к-рое они должны отрабатывать, т. е. превращаются в батраков при старшем брате.
Что касается батрачества, то права его не ограждены буквально ничем, и оно полностью отдано на произвол помещиков и кулаков. Более того, сельскохозяйственный труд объявлен обязательным для целого ряда категорий рабочих, в том числе молодежи, девушек и т. п. Отказ от работы в деревне карается тюрьмой и конц. лагерем. Таким образом Ф. создает для землевладельцев армии дешевых рабов, совершенно бесправных и беззащитных. Результаты этой политики Ф. неизбежно приводят к результатам, противоположным тем, к-рые ожидают от нее фашисты. Ускоренное расслоение деревни на два противоположных лагеря — на земельных собственников кулацкого и помещичьего типа и массу бесправных батраков — вызывает резкое обострение классовой борьбы в деревне и отход от Ф. последних остатков трудящихся масс, поверивших его социальной демагогии.
Фашистское «право». Ф. представляет собой самое вопиющее нарушение всякого права, даже буржуазного. Внесудебная расправа — преобладающая система его расправы со своими противниками. Но без хотя какой-либо видимости законности Ф. не может обойтись, и он вынужден создавать подобие правового законодательства, по своей жестокости не уступающего самым мрачным страницам Средневековья. Режим беспощадной политической и экономической эксплоатации масс может существовать только при условии свирепой уголовной политики. Этой цели служат фашистская уголовная политика и фашистское уголовное право, система суда и процесса. Ф. отвергает всякую гуманность в уголовном праве, всякие задачи исправления преступника. — Фашистская теория права построена на расовой теории. В проекте нового фашистского уголовного кодекса предусмотрены восстановление телесных наказаний и такие меры, как пенитенциарный пост, призванный при помощи голода усилить мучительные наказания, кастрация и стерилизация.
Система концентрационных лагерей, система пыток в фашистских застенках, уводы и похищения, с целью убийства, политич. противников, расстрелы при фиктивных побегах, мнимые самоубийства арестованных, инсценирование мнимых преступлений (поджог рейхстага является далеко не единственным случаем из этой практики), демагогическая и шовинистическая обработка общественного мнения для оправдания всех этих бесчинств и зверств — все это стало неотъемлемой принадлежностью нынешнего режима в Германии и других странах фашистской диктатуры. Уголовно-правовая практика германского, как и всех остальных, Ф. достаточно разоблачена Лейпцигским процессом, системой концентрационных лагерей, пытками коммунистов и вообще революционных рабочих и трудящихся. Садистская целеустремленность уголовной репрессии известна всему миру из выступлений по этому вопросу Гитлера, Геринга, Керрля, Фрейслера и пр. и из всей повседневной практики фашистской юстиции и ее вспомогательных органов (Гестапо и др.). Наиболее характерное проявление этот садизм нашел в законе 24/XI 1933 «Против опасных привычных преступников и о мерах безопасности и исправления». Этот закон вводит в отношении т. н. привычных преступников дополнительное наказание, именно кастрацию, к-рой в первую голову подвергаются наиболее опасные, т. е. политические преступники. — Гитлеровским правительством выработан целый план применения закона о стерилизации, наметивший ок. 400 тыс. жертв. Для проведения этого средневекового закона в жизнь организовано 1.700 районных «судов наследственного здоровья». В первые же дни после захвата власти национал-социалистами были образованы чрезвычайные суды. Чрезвычайный суд — одноинстанционный суд, на его приговоры жаловаться некуда. Он состоит из трех судей — судебных чиновников. Его компетенция распространяется на деяния, предусмотренные в двух законах, изданных правительством Гитлера: от 28/II 1933 «О защите народа и государства» и от 21/III 1933 об «Отражении коварных выступлений против правительства национального возрождения». Эти законы отменили конституционные свободы — свободу собраний, обществ, союзов, печати и т. д. — и ввели за нарушение предусмотренных в них постановлений в ряде случаев смертную казнь. По характеру судопроизводства процедура в этих судах приближается к процессу в полевых судах. — Однако образования чрезвычайных судов оказалось недостаточно для того, чтобы разгромить нарастающее революционное движение. В виду этого Ф. изыскивает новые пути организации судебного террора против представителей революционного рабочего класса Германии и раньше всего против его коммунистической партии. Закон от 24/IV 1934 «Об изменении постановлений уголовного права и уголовного процесса» установил смертную казнь за такие деяния, за которые ранее применялись менее суровые наказания, и увеличил случаи назначения пожизненной каторги. Для рассмотрения этих дел образован специальный т. н. «Народный трибунал», находящийся в Берлине. Решения «Народного трибунала» являются окончательными, ни апелляционному, ни кассационному обжалованию они не подлежат.
Изложенные черты фашистского уголовного права нашли свое выражение и в польском уголовном кодексе, изданном в 1932. Он вводит т. н. «меры безопасности» против привычных преступников, которые состоят в заключении в специальные тюрьмы для неисправимых на срок не менее пяти лет. Это заключение является дополнительным к основному наказанию, налагаемому по приговору. Суд вправе применить «меру безопасности» и в отношении лица, к-рое судится впервые, если он признает, что преступление носит характер привычного. По чрезвычайному закону 1928 «Об ускоренном производстве» чрезвычайный суд применяет смертную казнь в тех случаях, когда уголовный кодекс за соответствующее преступление предусматривает не смертную казнь, а лишение свободы на срок более 5 лет.
Классовая сущность фашистского суда выражается между прочим во введении целого ряда рогаток при освобождении неимущих от уплаты судебных издержек. Смысл их заключается в том, чтобы отбить у неимущих охоту обращаться в суд. Сторона, добивающаяся освобождения от судебных издержек по «праву бедности», обязана доказать, что иск ее имеет достаточные основания для его удовлетворения. В этой стадии производства суд собирает доказательства, относящиеся не к самому существу дела, а только к вопросу об имущественном положении просителя. Процедура разрешения вопроса об освобождении истца от судебных издержек и назначения «адвоката для бедняка» превращается в процесс по существу дела. Разумеется, этот процесс ведется очень упрощенно, без организации необходимой юридической помощи, между тем как постановление об отказе в праве бедности равносильно отказу в иске. Так строится в «бесклассовом» фашистском государстве «равный» для всех суд и судебный процесс.
Фашистская теория международного права должна служить идеологическим обоснованием империалистических захватнических устремлений Ф. В «классической» форме устремления германского Ф. выражены Гитлером в его книге «Моя борьба»: «Мы, национал-социалисты, сознательно подводим черту под внешней политикой Германии довоенного периода. Мы начинаем там, где Германия кончила шестьсот лет тому назад. Мы кладем предел вечному движению германцев на юг и запад Европы и обращаем взор к землям на Востоке. Мы прекращаем, наконец, колониальную и торговую политику довоенного времени и переходим к политике будущего, политике территориальных завоеваний. Но когда мы в настоящее время говорим о новых землях в Европе, то мы можем в первую очередь иметь в виду только Россию и подвластные ей окраинные государства. Сама судьба указывает этот путь» (стр. 742).
На самом деле Ф. готовит войну не только против СССР (хотя в первую голову он готовит нападение на СССР, в котором он видит своего главного врага): фашистские государства готовят войну против всех своих капиталистических соседей и соперников и полуколониальных государств. «Ковать меч — такова задача политического руководства внутри страны; обеспечить ковку меча и искать военных союзников — такова задача внешней политики» (там же, стр. 689). В фашистской теории международного права центральное место занимает война. Война — это не правонарушение, а правовое действие, война является средством осуществления права сильного в отношении слабого. Необходимой предпосылкой этой концепции является деление государств и народов на сильные и слабые. Более или менее развитое международное право может, согласно фашистской теории международного права, существовать лишь в среде родственных народов северной расы. Лига Наций, которая включает в свой состав все народы и государства, объявляется ею творением иудейско-масонских заговорщиков. В будущем, согласно этой теории, должен быть образован другой союз народов; в его состав должны входить только «равноценные» с точки зрения расового признака народы.
Идеология Ф. представляет собой самую реакционную разновидность буржуазной идеологии периода общего кризиса капитализма. Она представляет идейные отбросы, создаваемые процессом разложения буржуазии. Идеология Ф. есть идеология капиталистического террора и демагогии, цинизма и лицемерия, сочетающихся с возрождением средневекового мракобесия. Идеология Ф. не является и не может быть последовательной идейной системой. Ее эклектизм коренится в противоречивом положении самого Ф. и выполняет политическую функцию защиты гибнущего капитализма всеми средствами без разбора их. Нуждаясь в демагогии для поддержания своей диктатуры, Ф. практикует идейную беспринципность, иезуитскую софистику в качестве своих политических приемов пропаганды. «Если мне сегодня кто-нибудь скажет, — признается цинично министр пропаганды германского фашизма Геббельс, — Вы демагог, то я отвечу: Демагогия в хорошем смысле есть не что иное, как уменье воздействовать на массы в нужном мне направлении» (Gоеbbеlls, Sygnale der neuen Zeit, München, 1935, S. 49).
Пытаясь предотвратить неотвратимую гибель капитализма, Ф. поддерживает и насаждает все реакционное, откуда бы оно ни шло. «В цивилизованной и передовой Европе, с ее блестящей развитой техникой, с ее богатой, всесторонней культурой и конституцией, — указывал В. И. Ленин еще в 1913, в ст. «Отсталая Европа и передовая Азия», — наступил такой исторический момент, когда командующая буржуазия, из страха перед растущим и крепнущим пролетариатом, поддерживает все отсталое, отмирающее, средневековое. Отживающая буржуазия соединяется со всеми отжившими и отживающими силами, чтобы сохранить колеблющееся наемное рабство» (Ленин, Соч., т. XVI, стр. 395). Ф. обкрадывает другие группы и партии буржуазии, заимствуя у них все сколько-нибудь удобные для него реакционные элементы их идеологии. Так, германские фашисты немало присвоили себе в порядке плагиата из расовой философии истории убитого ими же из-за угла министра Германии эпохи Веймарской республики Вальтера Ратенау (см. его книгу «Zur Kritik der Zeit», стр. 191). Открыто отбрасывая всякую объективность и объявляя единственной истиной лишь то, что может хоть сколько-нибудь ввести в заблуждение массы и отсрочить гибель буржуазии, Ф. враждебен вообще всякой теоретической принципиальности и чужд логической последовательности в своей идеологии.
Крайний эклектизм проявляется и в пестроте идейных источников Ф. Германский Ф. канонизирует средневековую мистику Мейстера Эккарта, реставрирует и пессимистическую философию романтика Гельдерлина и самые реакционные черты философии Гегеля — учение о государстве как воплощении всеобщего народного духа, идею сословности, германизм, — отбрасывая и оплевывая все великое и революционное, что было в гегелевской диалектике. Он восхваляет и датского теолога Киркегарда за его учение о мистических неразрешимых антиномиях, за его индивидуализм и т. п. Он превозносит Ницше за его презрение к массам и шовинизм. Он заимствует свои расовые «теории» и у француза Гобино, и у англичанина Чемберлена, и у др. Несомненное влияние оказала на его идеологию интуитивная философия А. Бергсона, несмотря на его еврейское происхождение. Итальянский фашизм черпает «социологическое» обоснование для своего политического авантюризма у Вильфридо Парето, сводившего социологию к технике влияния на массы. Корпоративная идеология итал. Ф. пользуется идеалистич. учением Гегеля о государстве, проповедуемым ныне неогегельянцами. Идеология Ф. таким образом является сгустком всего самого антинаучного, самого реакционного, самого шовинистического в бурж. идеологии.
Ф. и наука. Фашизация буржуазной идеологии происходит в период общего кризиса капитализма и протекает в различных странах неравномерно. До взятия Ф. власти она характеризуется широким проникновением открыто реакционных, антинаучных идей в отдельные отрасли знания. После прихода Ф. к власти, в особенности в таких странах, как Италия и Германия, она означает открытое подчинение науки, искусства и т. д. политическим задачам Ф. — «унификацию» идеологии, запрещение какой бы то ни было иной мысли, кроме официальных фашистских идей. Фашизация буржуазной идеологии означает открытый отказ — буржуазии от прежней буржуазной идеи «беспартийности», «аполитизма» и «объективизма» науки и искусства и замену их пропагандой фашистской партийности и откровенного махрового субъективизма. Итальянский фашистский журнал «Государство» писал напр., что в соответствии с директивой Муссолини фашистское государство будет продолжать энергичную борьбу против аполитичности в науке (т. е. против равнодушия к фашистским идеям) («Lo Stato», октябрь 1933, стр. 657—661). — Наука и ученые, согласно требованию фашистского государства, должны не познавать, а «служить». Официальный орган германского Ф. жаловался на то, что среди 7.523 докторских диссертаций за 1933 почти отсутствовали работы на «актуальные» темы (т. е. на темы о подготовке к войне и о лучших средствах истребления), а всего больше было тем о разрушении атома и т. п. («Völkischer Beobachter», 1935, №81). «Абстрактные», с точки зрения фашистского правительства, и в особенности неугодные ему научные работы не допускаются к печатанию, а если формально проходят через цензуру, то не допускаются к продаже (последний метод особенно практикуется в фашистской Италии).
Так, фашизация естествознания означает третирование естественных наук и «плановое» ограничение научного прогресса в отраслях, не связанных непосредственно с военной техникой. Она означает разгром научных кадров, преследование и изгнание неугодных Ф. либерально или марксистски настроенных ученых и ученых неарийского происхождения. Результатом этого в Германии была эмиграция крупнейших немецких естествоиспытателей, врачей и т. д., напр. Эйнштейна, Шредингера, увольнение и смерть от нужды крупнейшего химика Габера, своим синтезом аммиака оказавшего огромную услугу германскому империализму в империалистическую войну, но оказавшегося «неарийцем», и др. Ф. проводит милитаризацию естествознания, т. е. сводит развитие науки к насаждению «военной физики», «военной химии» и т. п. Физика, химия, биология нужны Ф. лишь постольку, поскольку они служат для подготовки войны. В науку внедряются мистика и идеализм. Напр. математика объявляется выражением чистого духа, не имеющего никакого касательства к материальной практике, и фашистские идеологи занимаются исследованием о «родстве» математики и национал-социализма, каковое усматривается в идеалистическом презрении к материальным нуждам и в духе принудительной, насильственной дисциплины. — Самые яркие образцы этого дает фашизация биологии, насквозь мистифицируемой и применяющейся для толкования всего на свете, включая вопросы о причинах поражения Гитлера в 1923 и его победы в 1933. Германский Ф. создает «политическую биологию», «политическую медицину» и т. п. Он отрицает теорию относительности и эволюционное учение Дарвина как «либеральные» и материалистические.
Фашизация общественных наук представляет полный отказ от научного познания общества. На место наук об обществе фашизм ставит учение о душе и о технике влияния на душу масс. От общественных наук у буржуазии ничего не остается кроме лживой, демагогической пропаганды и учебных пособий о приемах демагогической обработки и террористического подавления масс. Биржа объявляется лучшим источником познания, не нуждающегося вообще в «социологии». Книга Гитлера «Mein Kampf» объявляется «учебником политической психологии». — Фашизация искусства означает отрицание подлинного искусства, правдивого художественного отображения действительности, внедрение мистики в искусство, отрицание, прямое запрещение и изгнание всех новаторских течений в искусстве (напр. молодой школы архитектуры в Германии), насаждение архаического, средневекового стиля в искусстве (например в архитектуре «неоготического» стиля, проповедуемого Гитлером). Фашистское искусство культивирует мотивы кровожадности, антисемитизма, шовинизма в искусстве, яркие примеры к-рых представляют произведения Геббельса, Иоста, порнографического писателя Эверса и др. официальных столпов германского фашистского искусства. Наиболее выдающиеся писатели и поэты, артисты, режиссеры и дирижеры Германии были изгнаны или бежали из страны фашистского террора (режиссер М. Рейнгардт, писатели Т. Манн, Фейхтвангер и др.).
Философия Ф. — это не философия в собственном смысле, а замена ее философствованием в угодном фашистскому режиму направлении. Философия фашизма обнажает до конца самые реакционные черты самых реакционных разновидностей буржуазной философии и отказывается от того формального объективизма, к-рый все же иногда имеется даже у эпигонов бурж. философии. Ф. официально становится на платформу идеализма, отвлекающего сознание от материальной действительности для того, чтобы оправдать отживающий строй рабства. Ф. возрождает средневековые мистические формы мышления. Мистический идеализм его требует пренебрежения материальными нуждами и примирения с существующим положением. Рабы капитализма должны пренебречь своими материальными интересами, отвлечься от своих материальных нужд и предать себя идее «целого».
Мистический идеализм Ф. объявляет источником всего существующего непостижимую духовную сущность. Действительность объявляется лишь символом этой иррациональной сущности. Объективная истина отрицается и изгоняется, истиной объявляется то, что полезно. Символ объявляется чем-то стоящим выше реальности и могущим вообще не быть реальностью. По существу фашизм, не разбираясь в средствах, признает истинным все то, что полезно буржуазии, лицемерно объявляя это полезным для нации и для расы. Фашистское понимание истины, имея нечто общее с прагматизмом, отличается от него своим еще более мистическим характером, подчиняющим эмпирическую пользу личности мистической «нужде» нации или расы, т. е. объявляющим по сути дела истину принудительной верой в значение фашистских символов. Отрицая рациональное познание действительности, Ф. объявляет единственно возможной лишь слепую веру в мистическое. Индивидуум в его последней сущности, — говорит неогегельянец Глокнер, — «неисповедим», т. е. иррационален. Наиболее отвратительным и циничным выражением фашистской философии является фашистская «теория» мифа. Объявляя действительность символом иррациональной, недоступной разуму сущности, она требует признавать единственным толкованием его «миф», т. е. абсолютно враждебную науке и истине условную гипотезу, сознательно созданную господствующим классом для влияния на массы.
Главный миф фашизма — миф о ненужности классовой борьбы, о сверхъисторической миссии нации. Теория мифа объявляет единственно истинным толкованием фашистских символов демагогию «вождя», дополняемую открытым террором. — Объявляя войну материализму, фашизм противопоставляет революционной диалектике самую мрачную метафизику и софистику. Идее диалектического развития путем борьбы противоположностей и разрешения противоречий противопоставляется старая идея неизменных, вечных, неразрешимых, полярных противоположностей — антиномии — идея, которая должна оправдывать вечность рабства. Ф. пытается увековечить противоположности в т. н. «трагической диалектике», отрицающей возможность какого-либо разрешения противоречий.
Ф. отбрасывает идею развития и прогресса, ставшую даже в своей абстрактной форме опасной для умирающей буржуазии. Развитие и прогресс отвергаются как якобы не имеющие места в истории. История изображена Ф. как вечное колебание полярностей, как движение от одной мистической катастрофы к другой, как фатальный круговорот изолированных культур, переживающих детство, зрелость, закат и гибнущих, завершая роковой круг своего существования и не оставляя после себя следа. Ф. требует отказа от «розового оптимизма прогресса». Никаких стремлений к лучшему будущему! Никакой надежды выйти за рамки той профессии, касты, к к-рой трудящийся прикован капиталистическим разделением труда. — Ф. противопоставляет науке веру, превращая науку в придаток религии. «Фашизм есть религиозная концепция, в которой человек смотрит не с точки зрения внутренних донесений его сознания, а с точки зрения верховных законов, с точки зрения объективной воли, которая влечет частного индивидуума и подымает его, делая его сознательным членом духовного общества» (Mussolini Benito, Fascismo Dottrina, Encyclopedia Italiana, t. XIV, p. 847). Религию Ф. непосредственно подчиняет политическим задачам капиталистич. аппарата власти. История объявляется осуществлением божественного предопределения, а критерием божественной воли Ф. объявляет предписания фашистских «вождей». В целях шовинистической пропаганды, в противовес ненавистным Ф. идеям «милосердия», лицемерно провозглашаемым христианской религией, и в противовес «политическому католицизму» прежней партии центра, германский Ф. культивирует древнегерманские языческие формы религии, языческие празднества и т. д. Все это не могло не привести к трениям между германским Ф. и рядом церковных организаций, в частности с католической церковью, к-рые руководствуются в своей оппозиции к религиозной политике германского Ф. прежде всего боязнью того, что грубые, циничные методы политического использования религии Ф. еще больше дискредитируют ее в глазах масс.
В своей «философии истории» фашизм проводит фаталистически-авантюристический антиисторизм. Так как ход истории изображается как осуществление таинственной судьбы или роковой случайности, то решить, «настал ли час», способен, с точки зрения фашистского мистицизма, лишь «избранный судьбой». Критерием исторических событий объявляется «слово пророка и дело героя». В этом авантюристическом понимании истории массы третируются как не имеющий никакого исторического значения фактор. Массобоязнью пропитана вся идеология Ф. Не представляя собой никакой новой идеи толкования истории, Ф. лишь пережевывает старые учения об активных героях и пассивной толпе.
Наемники магнатов капитала видят в марксизме злейшего врага своего именно потому, что марксизм, коммунизм является знаменем освобождения масс. Существование эксп л оптируемой и подчиненной массы трудящихся и командующих предпринимателей, по Гитлеру, есть якобы вечный закон общества (Гитлер называл себя даже маклером между предпринимателями и рабочими). Именуя себя «национал-социалистами», германские фашисты стараются доказать, что социализм невозможен, потому что «всегда кто-то должен быть внизу и малочисленный слой вверху» (Lüddecke Th., Meisterung der Maschinenwelt, S. 60, 70—71).
Шовинизм и расовые теории Ф. Шовинизм в самой зверской и агрессивной форме — типичная черта фашистской идеологии. «Главной, наиболее опасной формой фашистской идеологии является шовинизм» (Резолюции VII Всемирного конгресса Коминтерна, Партиздат, 1935, стр. 19). Шовинизм Ф. — это не просто буржуазный национализм, а орудие кровавой расправы с пролетариатом под предлогом защиты общенациональных интересов, разжигание национальной розни для подготовки новой империалистической бойни и порабощения слабых народов. Шовинистическая пропаганда Ф. выполняет внутриполитическую и внешнеполитическую задачи самых реакционных агрессивных элементов империалистической буржуазии. Противопоставляемые классовой борьбе «общенациональные» свойства и интересы образуют в фашистской идеологии миф, используемый для обмана масс и проведения фашистского террора и внешнеполитического авантюризма. Нация рассматривается как нечто мистически-первичное. Ф. отрицает мировую историю и сводит ее к истории замкнутого существования отдельных наций. Фальсифицируя историю собственного народа, Ф., во-первых, изображает эту историю как историю героев, преимущественно полководцев (Фридрих Великий, Бисмарк, Мольтке), во-вторых, извращает подлинный исторический смысл героических периодов в истории народов, придает им реакционную окраску, в-третьих, играет на лучших чувствах и национальных воспоминаниях народа, стараясь представить себя наследником всего героического в истории народа и использовать эти воспоминания в своих целях, враждебных действительно революционному содержанию великих событий. Враждебные науке национал-социалистические историки стараются представить историю Германии таким образом, будто бы в силу какой-то исторической закономерности на протяжении двух тысячелетий проходит красной нитью линия развития, приведшая к появлению на исторической сцене национального «спасителя» германского народа — Гитлера.
Крупнейшие деятели герм. народа в прошлом изображаются в качестве фашистов, великие крестьянские движения — как прямые предтечи фашистского движения. Муссолини усиленно старается фашизировать героический образ Гарибальди. Французские фашисты выдвигают как свою героиню Жанну д’Арк. Американские фашисты апеллируют к традициям американских войн за независимость, к традициям Вашингтона и Линкольна. Болгарские фашисты пытаются приписать фашистскую окраску национально-освободительному движению 70-х годов и его любимым народным героям — Василь Левскому, Стефану Кародже и т. д. Ф. третирует другие нации и исключает их из истории, отрицая их право на историческое существование или на активную историческую роль. Шовинизм итальянского Ф. напр. разжигает вражду к абиссинскому народу. Лицемерно и цинично объявляет он Абиссинию варварской страной, чтобы под видом выполнения культурной миссии оправдать захват итальянской армией всей Абиссинии. Германский Ф. для психологической подготовки нападения на СССР, на Литву, Чехословакию, Францию развивает бешеную шовинистическую пропаганду, в которой отрицает право на национальное существование Чехословакии, объявляет слабые нации Центральной Европы «неполноценными», считает СССР «азиатской страной», несущей Европе «азиатскую опасность». — Характерной составной частью шовинистической идеологии германского Ф. является расизм. Расовые «теории» герм. Ф., не представляя собой ничего собственно нового в идейном отношении, собирают в себе все реакционные элементы самых разнообразных расовых концепций общества. Они являются наиболее омерзительным выражением антинаучного духа Ф. История изображается Ф. как история рас и расовых противоречий. Все расы делятся на высшие и низшие. Первые якобы предназначены самими мистическими свойствами своей природы к господству над миром, а вторые — к рабству и подчинению. Высшей расой является «арийская» раса, а наиболее чистым представителем ее — северная раса германцев. События упадка и гибели древних культур, а также великие социальные революции изображаются как результаты расового кровосмешения, потери господствовавшей раньше арийской расой чистоты своей крови и возобладания вследствие этого низших рабских рас или неарийских низших расовых свойств. На этой идее построен один из основных «трудов» германского Ф. самого махрового шовинистического и антинаучного типа — «Миф 20 столетия» А. Розенберга. Согласно этому фашистскому мифу, история представляется как завоевание низших рас арийцами и как кровосмешение арийцев с завоеванными ими неарийцами, явившееся причиной всех зол, к каковым Ф. относит демократию, либерализм, революционное движение пролетариата, марксизм, большевизм. Национал-социалистическая «революция» изображается как новое очищение арийской германской расы и утверждение ее господства над миром. Чистая расовая порода призвана, по утверждению фашизма, господствовать и образует «слой вождей», а нечистая — обречена на подчинение и послушание, образуя низший социальный слой общества. Таким образом расизм выполняет две функции: внешнеполитич. — пропаганду шовинизма и военных авантюр, направленных против национальной независимости других народов под видом господства над миром высшей арийской расы, и внутриполитическую функцию — обоснования власти магнатов капитала и фашистского режима под предлогом господства высшей расовой породы над низшей. На этом основании Ф. вводит массовую стерилизацию революционных рабочих, превращая ее в политическое средство борьбы.
Задача фашистского государства усматривается в осуществлении расового отбора господствующей аристократии на основании отделения представителей «чистой расы» от «нечистых». — Вся расовая «теория» опрокидывается, как карточный домик, перед лицом истории. Чистых рас в истории вообще не существует — в ходе мировой истории различные расы теснейшим образом переплелись и смешались. Никаких вечных и неизменных культурных задатков или свойств у рас не существует, как не существует никаких расовых противоположностей. Когда предки нынешних «чистокровных» арийцев — германские варвары — жили в первобытных лесах, одетые в шкуры зверей, в Азии и Африке уже существовали культурные народы, третируемые теперь фашистами как низшая раса. Никакого постоянного масштаба и измерения не существует для определения расовых свойств и для резкого различия рас, т. к. само это понятие в высшей степени условно и относительно. Раса понимается Ф. то как биологическая категория, то как психологическая, то как просто удобный для шовинистической демагогии «миф», символ, в к-рый можно вложить любой смысл, нужный Ф., и к-рый можно произвольно истолковывать применительно к интересам фашистской политики. Один из главных расовых «теоретиков» германского фашизма А. Розенберг указывает на необязательность антропологических измерений для определения чистоты расы и приобщения тех или других лиц к расовой знати Ф., т. к. расовые свойства проявляются «через действие, а не через антропологические измерения». «Благонадежность» и активная помощь Ф. — вот признаки «расовой» чистоты.
Одной из особенностей фашистской идеологии является антисемитизм, свойственный не только германскому Ф., но и всем остальным его видам. Возрождая и превосходя даже Средневековье, германский Ф. превращает еврея в пария, восстанавливает старинные гетто, выгоняет евреев с работы, из учебных заведений, из страны, устраивает еврейские погромы. В Германии только в 1932—34 арестованы на длительный или кратковременный срок 80—90 тыс. евреев и свыше 70 тыс. их бежали за границу, в т. ч. крупнейшие деятели искусства и науки Германии. Официальным завершением этой системы гонений против евреев являются принятые германским рейхстагом в 1935 в Нюрнберге законы против неарийцев, превращающие их в париев «Третьей империи» (лишение гражданства и т. д.). В противовес своим демагогическим заявления о засильи еврейского финансового капитала, к-рому он якобы объявляет войну, Ф. преследует почти исключительно трудящихся евреев.
Милитаризм и культ войны. Фашизм это — война. Идеология Ф. проникнута ярым культом милитаризма, культом грубой физической силы и войны. Книга «Моя борьба» Гитлера — это сплошной гимн дикому разгулу кулака и штыка. Итальянский футурист Маринетти приглашал поэтов на итало-абиссинский фронт любоваться полями, усеянными ядрами, к-рые радуют взор фашиста больше, чем цветы. Франц. философ-мистик А. Бергсон восторгается войной и объявляет войну благодетельницей человечества. — Главной миссией государства является, согласно Ф., ведение войны. Человек, с точки зрения Ф., — хищное животное. Народы делятся на мирные и воинственные. Первые объявляются народами рабов, вторые — народами господ. Высший культурно-политический идеал Ф. видит в прусском юнкерском офицере. Еще Ницше — этот идейный предтеча Ф., — проповедуя культ милитаризма, утверждал: «Будущее немецкой культуры покоится на сынах прусских офицеров». Фашизм ставит своей задачей милитаризировать всю страну, все население сверху донизу. «Мы не „народ поэтов и мыслителей“, как нас называли, имея в виду, что немцы — мечтатели... Более проницательные всегда оспаривали это или называли нас народом солдат», — цинично заявляет философ германского фашизма А. Боймлер (Baumler A., Mannerbund und Wissenschaft, S. 122). Война, — заявляют германские фашисты, — биологическое свойство мужчины, и влечение к войне заложено в душе каждого человека. — Германский Ф. пытается превратить молодежь в безвольных, слепо подчиняющихся солдат, женщин — в машину для производства и воспроизводства этих солдат, а всю страну — в одну большую солдатскую казарму. Дух казарменности насаждает Ф. всюду, где он находится у власти, милитаризируя население, науку, воспитание. — Фашизм в корне враждебен гуманизму и свободе и объявляет им войну, противопоставляя им культ насилия.
Философия порабощения масс. Фашизму ненавистно самое слово «свобода». Но в целях демагогии фашизм не отказывается от пустых и лживых фраз о «свободе». Все дело в том, что, согласно фашистскому мифу, «свобода» есть... свобода рабства. «Свобода», во-первых, должна означать лишь внутреннюю, а не внешнюю, духовную, а не материальную, бессознательную зависимость личности (Rosenberg A., Der Mythus des zwanzigsten Jahrhunderts, S. 109). «Свобода» в фашистском толковании есть самопожертвование и добровольное подчинение капиталистическому рабству. — Система принудительного труда в странах Ф. — яркая иллюстрация к фашистскому мифу о вечности свободы и счастья, о героическом самопожертвовании, о бескорыстном труде и т. д. Большая часть молодежи до 25 лет насильственно удалена из производства и превращена в каторжан лагерей принудительного труда, прикованных к кирке и лопате. Систему принудительного труда, являющуюся возвратом к Средневековью, Ф. объявляет новым стилем культуры. В «Третьей империи» не должно быть иной культуры кроме «культуры трудовых лагерей».
Наступление на жизненный уровень масс, подчинение всего хозяйства задачам подготовки захватнической войны, резкое снижение потребления масс, осуществляемые Ф., требуют в качестве своего идеологического оправдания проповеди аскетического воздержания масс. — Проповедуя аскетическую простоту, фашизм спекулирует на возмущении масс роскошью и расточительством немногих и нищетой большинства. Так, Бергсон возвещает «возврат от механики» к «мистике», требующей упрощения жизни. «Необходимо, чтобы человечество предприняло упрощение своего существования с тем же неистовством, которое оно когда-то привело в действие для его усложнения». И философ Ф. рекомендует массам переход на вегетарианскую пищу, сокращение промышленного производства продуктов питания и т. п. (Bergson Н., Les deux sources de la moralité et de la religion, Paris, Alcan, 1932, p. 332). Переключив хозяйство на подготовку войны, лихорадочную гонку вооружений, импорт стратегического сырья, что привело к продовольственным затруднениям, германский фашизм усиленно рекомендует домашним хозяйкам самоограничение, упрощение потребностей, устранение из пищи мяса и жиров. А итальянский Ф., напавший на Абиссинию и тратящий огромные народные средства на ведение своей грабительской войны, пытается доказать, что аскетизм есть национальное свойство итальянского народа.
Фашизация воспитания. Воспитание и образование прямо и непосредственно подчиняются задачам режима открытой террористической диктатуры. На место педагогики как науки Ф. ставит «политическую педагогику» — систему рецептов и приемов обмана и подчинения молодежи капиталу и его аппарату власти. Воспитанием «политического человека» Ф. стремится вытравить у молодежи всякую самостоятельность мысли и воспитать в ней дух рабского повиновения. Террор и демагогия — главные методы фашистской системы воспитания. Высшей добродетелью раба фашистского режима должно быть молчание и слепая вера в слова фашистских «вождей». «Политическое воспитание» должно быть «солдатским воспитанием». Фашистская казарма должна стать образцом для школы и заменить школьное воспитание.
Гитлер объявил интеллектуальное образование, даваемое школой молодым людям, «балластом», который они, согласно опыту, «удержат лишь в некоторой степени» (там же, стр. 459). Фашизм, по заявлению Гитлера, держит курс «не на накачиванье простого знания, а на разведение здоровых тел». Для осуществления этой милитаристской задачи фашизм резко сократил преподавание теоретических дисциплин, превратив учебный план средней и высшей школы в устав военной службы. «Всем социальным крахом, — заявляют фашисты, — мы обязаны сельскому учителю» (Lüddecke Th., Meisterung der Maschinenwelt, S. 71).
Ф. преследует задачу отбора «благонадежных», «избранных» элементов или попросту отбора чиновников, палачей и идеологических лакеев буржуазии. Отбор благонадежных невежд и чиновников становится главным делом фашистской школы. Преподавание и оценка знаний учащихся становятся второстепенным делом. Фашизм прекращает доступ в школу детей угнетенных национальностей. Германский Ф. изгнал из высших учебных заведений значительное количество студентов-евреев, ввел процентную норму для «неарийцев». Теперь он сгоняет еврейских детей в школы-гетто и создает условия, делающие для значительной части еврейской молодежи невозможным вообще получить образование (приказ прусского министра воспитания Руста об организации с 1936 специальных школ для детей-неарийцев, Angriff, 11/IX 1935). В результате этого похода против просвещения количество учащихся в Германии низко упало и продолжает дальше падать. Так, со 115.722 чел. в летнем семестре 1932 количество студентов в германских вузах сократилось до 77.054 чел. в зимнем семестре 1934/35, т. е. на 33,2%.
Ф. уделяет большое внимание делу демагогической обработки молодежи, которая вовлекается Ф. всяческими лживыми обещаниями и подачками в его военные организации. Ф. мобилизует молодежь, готовит ее для массового убоя в разжигаемых им империалистич. войнах, снимает ее с производства и превращает в париев принудительного труда, лишенных всякой радости молодости. Отнимая у молодого поколения все права и свободу, фашизм цинично старается внушить молодежи пренебрежение к свободе. Ф. использовал обманутую его демагогией, его подачками часть молодежи в качестве своих ударных отрядов, но в то же время он отнимает у молодежи самые элементарные материальные и культурные условия существования, осолдачивая ее, стараясь развить в ней звериные инстинкты, превращая ее в пушечное мясо для империалистических войн. «Фашизм победил и потому, что ему удалось проникнуть в ряды молодежи, в то время как социал-демократия отвлекала рабочую молодежь от классовой борьбы, а революционный пролетариат не развернул среди молодежи необходимой воспитательной работы и не уделял достаточного внимания борьбе за ее специфические интересы и запросы. Фашизм уловил особо острую у молодежи потребность боевой активности и завлек значительную часть ее в свои боевые отряды. Новое поколение мужской и женской молодежи не прошло через ужасы войны. Оно испытывает на своих плечах всю тяжесть экономического кризиса, безработицы и распада буржуазной демократии. Не видя перспектив на будущее, значительные слои молодежи оказались особенно восприимчивыми к фашистской демагогии, рисовавшей им заманчивое будущее при победе фашизма... Фашизм обещал трудящейся молодежи открыть ей широкую дорогу в блестящее будущее. На деле он принес массовые увольнения молодежи с предприятий, трудовые лагери и непрерывную военную муштровку» (Димитров, Наступление фашизма и задачи Коммунистического Интернационала..., стр. 21—22 и 14).
Ф. порабощает женскую половину трудящихся, у к-рой он отнимает те крохи равноправия, которыми она обладала в буржуазно-демократических странах. Идеология Ф. доводит до крайней степени мерзости и цинизма ницшеанское презрение к женщине. Ф. отрицает за женщиной активную роль в истории. Ф. хочет превратить женщину в консервативную общественную силу, не видящую ничего кроме кухни и кровати. Поэтому Ф. утверждает, что в женщине господствует бессознательное, биологическое начало. Ф. стремится превратить женщину в детородную машину для производства империализму солдат. Ф. изгоняет на этом основании женщину из учебных заведений (введение процентной нормы приема женщин в высшую школу в Германии), из производства и государственной службы и почти всех профессий. Проведением лозунга «Женщина — назад из производства на кухню» германский фашизм пытался разрешить проблему безработицы, перелагая всю ее тяжесть на женскую половину германского народа.
Женская молодежь сгоняется в лагери, в которых девушки используются в качестве батрачек у помещиков и кулаков и проходят военную муштру. Проституция, против которой германский Ф. до прихода к власти демагогически ополчался, восстанавливается в качестве официально узаконенного института. Фашизм, играя на отсталых настроениях и иллюзиях городской и деревенской мелкой буржуазии, использовал протест против версальской системы, легшей ярмом на германский народ, возмущение масс коррупцией в буржуазных парламентах, безысходность положения трудящихся женщин, бесперспективность молодежи. «Одна из наиболее слабых сторон антифашистской борьбы наших партий заключается в том, что они недостаточно и несвоевременно реагируют на демагогию фашизма и продолжают до сих пор пренебрежительно относиться к вопросам борьбы с фашистской идеологией. Многие товарищи не верили, что столь реакционная разновидность буржуазной идеологии, как идеология фашизма, доходящая в своей нелепости зачастую до сумасбродства, вообще способна завоевать массовое влияние. Это была большая ошибка. Далеко зашедшее гниение капитализма проникает до самой сердцевины его идеологии и культуры, а отчаянное положение широких народных масс делает известные слои их восприимчивыми к заражению идеологическими отбросами этого гниения» (Димитров, Наступление фашизма..., стр. 80).
Разоблачение классовой контрреволюционной сущности идеологии Ф., ее антинаучности и мракобесия — серьезнейшая задача коммунистических партий в борьбе с Ф., на к-рую указал VII конгресс Коминтерна. «Конгресс обращает серьезнейшее внимание на необходимость систематической идеологической борьбы против фашизма» (Резолюции VII Всемирного конгресса Коминтерна, Партиздат, 1935, стр. 22).
С 1933 развернулось боевое движение широких масс против фашизма. Победа Ф. в Германии активизировала фашистские организации в других странах, и с их стороны усилились попытки захвата власти. Но германский Ф. вскрыл во всей полноте звериное обличье фашизма и вызвал массовое антифашистское движение во всем мире. Единый фронт рабочего класса, поддержанный мелкой буржуазией и передовой частью интеллигенции, дал крупные авангардные бои Ф. Во Франции единый фронт коммунистических и социал-демократич. рабочих нанес в феврале 1934 поражение фашистам, готовившим государственный переворот, и привел к падению в ноябре. 1934 реакционного правительства Думерга. В Австрии и в Испании рабочий класс поднял вооруженные восстания против фашизма. В Англии крупные демонстрации в июне в Олимпии и 9/IX 1934 в Гайдпарке заставили отступить английских фашистов.
Процесс Димитрова нанес сильнейший удар Ф. и разоблачил его звериную деятельность. На фашистской инсценировке суда с его лжесвидетелями из полицейского и уголовного мира скованный и измученный тюрьмой Димитров оказался не подсудимым, а обвинителем и посадил на скамью подсудимых истинных поджигателей рейхстага. Лейпцигский суд окончился скандальным провалом фашизма, в частности одного из его лидеров — Геринга, и одновременно громадным подъемом авторитета коммунизма как передовой армии антифашистского движения. Защита Димитрова дала могучий толчок широчайшей кампании разоблачения фашизма. Единый фронт с коммунистами и под руководством коммунистов стал лозунгом дня в широких массах рядовых членов реформистских организаций и социал-демократических партий.
Созданием фашистской власти империалистическая буржуазия стремится упрочить свое господство и отдалить свою гибель, но в действительности она расшатывает и ослабляет свое господствующее положение. Жесточайшая эксплоатация, рост безработицы при огромном росте прибылей капиталистов, создание концентрационных лагерей для непокорных, лагерей принудительного труда для безработных, превращение бывших парламентарных государств в полицейские государства-тюрьмы, где запрещено всякое проявление недовольства, где караются «нытики и критики», — вся политика фашизма увеличивает горючий материал, готовый вспыхнуть в любой момент. Всеми методами своей политики, обостряющими капиталистические противоречия и усиливающими рост революционного возмущения масс, фашизм ускоряет приближение революционного кризиса. «Фашистская диктатура буржуазии — это власть свирепая, но непрочная» (Димитров).
Нарастающий кризис Ф. проявляется в следующих явлениях: 1) в усилении экономического кризиса фашистских стран, порождаемого политикой Ф. Подготовка к войне за передел мира, за новые колонии, усиленно проводимая фашистской властью политика экономической автаркии, огромный рост военных бюджетов и т. д. ведут к разорению широких масс населения, к продовольственному кризису (Германия, Италия), к подрыву всего народного хозяйства и к экономической катастрофе страны. 2) В сужении и потере массовой базы Ф., к-рую он сумел временно создать в результате своих демагогических лозунгов. Массы на деле убеждаются в лживости данных им обещаний, в том, что Ф. служит только грабительским и завоевательным целям финансовой верхушки буржуазии за счет разорения трудящихся. В растущем протесте смыкаются все оппозиционные фашизму слои общества, создается широкий народный фронт, руководимый единым пролетарским фронтом. 3) В росте противоречий внутри самого фашистского лагеря, проявляющемся в борьбе различных фашистских групп, доходящей до кровавых расправ друг с другом (30/VI 1934 в Германии, фашистский путч и убийство Дольфуса в Австрии и др.). Растет и внешнеполитическая изоляция фашистских государств, вследствие их военно-агрессивной политики и вызываемого этим обострения международных противоречий. «Так фашизм, появившись в результате упадка капиталистической системы, действует в конечном итоге как фактор ее дальнейшего разложения» (Димитров, Наступление фашизма..., стр. 29).
VII конгресс Коминтерна четко определил задачи борьбы против Ф. Он предостерег от оппортунистического неверного взгляда, что приход фашистов к власти неизбежен во всех странах. Успехи единого пролетарского фронта во Франции и в Испании показали, что боевая мобилизация всех сил рабочего класса может отбросить наступающий Ф. Ф. не может победить, если пролетариат установит единство действий и сумеет повести за собой мелкую буржуазию города и деревни и передовую часть интеллигенции. Учитывая новую обстановку, сложившуюся в последние годы в результате окончательной победы социализма в Союзе ССР и огромного революционизирующего влияния этой всемирно-исторической победы на трудящихся всего мира, и стремление широких масс социал-демократических рабочих к единому фронту с коммунистами, VII конгресс обязал компартии по-новому осуществлять единый фронт.
Коммунистич. партии добиваются единства действий со всеми организациями трудящихся и заключают с ними соглашения на основе конкретной программы общих действий и выступлений в заводском, местном, областном, национальном и международном масштабах. В определении программы действий компартии исходят из насущных экономических и политических интересов рабочих масс в борьбе против наступления капитала и Ф., из учета уровня их боеспособности в данное время и в данном месте; при этом, «готовя рабочий класс к быстрой смене форм и методов борьбы при изменении обстоятельств, необходимо по мере роста движения организовывать переход от обороны к наступлению на капитал, держа курс на организацию массовой политической стачки, обязательно обеспечивая участие в ней основных профсоюзов страны» (Резолюции VII Всемирного конгресса Коминтерна, 1935, стр. 15).
VII конгресс КИ обязал компартии всемерно добиваться единства действий профсоюзных организаций всех направлений и создания профессионального единства. Условиями профобъединения должны быть верность классовой борьбе пролетариата и соблюдение внутрипрофсоюзной демократии. На этой основе должны объединиться красные и реформистские профсоюзы на паритетных началах там, где они приблизительно равновелики, и путем вхождения в реформистские профсоюзы там, где красные профсоюзы сравнительно невелики. Работая внутри реформистских и объединенных профсоюзов, коммунисты обязаны укреплять их, защищать от всяких посягательств буржуазии, вербовать в них новых членов, всемерно заботиться об их усилении на основе классовой борьбы.
Резолюция VII конгресса Коминтерна особо подчеркивает задачи борьбы за интересы безработных и вовлечения их в единый антифашистский фронт, задачи массовой работы среди трудящейся молодежи, борьбы за насущные требования трудящихся женщин, гибкого использования самых различных организационных форм для вовлечения этих широчайших слоев трудящихся в единый фронт и активизации их борьбы против фашистского порабощения и опасности войны. Самый факт осуществления единого фронта коммунистических и социал-демократических организаций и успехи антифашистской и антивоенной борьбы его должны привести не только к вовлечению в единый фронт всех других рабочих организаций — синдикалистских, кооперативных, спортивных, культурных, но и значительно повысить руководящую роль рабочего класса среди интеллигенции и мелкой буржуазии города и деревни. На базе единого фронта рабочего класса коммунисты добиваются организации народного антифашистского фронта, выставляя «специфические требования этих слоев трудящихся, идущие по линии коренных интересов пролетариата». К таким требованиям относится борьба против роста налогов, роста дороговизны, арендной платы, принудительной продажи имущества, против увольнений и сокращений зарплаты служащих и т. д.
VII конгресс Коминтерна предусмотрел такое развитие антифашистской борьбы, когда созревание политического кризиса парализует гос. аппарат буржуазии, но массы еще не подошли вплотную к требованию создания советской власти. Тогда возникает возможность создания правительства пролетарского единого фронта или антифашистского народного фронта, основной задачей к-рого является разгром всех фашистских и реакционных организаций и вооружение народа, контроль над производством и банками. «Поскольку такое правительство действительно будет вести борьбу против врагов народа, предоставит свободу действия рабочему классу и коммунистической партии, мы, коммунисты, будем его всемерно поддерживать, и как солдаты революции будем сражаться на первой линии огня» (Димитров, Наступление фашизма..., 1935, стр. 79). Такое правительство народного фронта было создано в Испании в сентябре 1936 во главе с левым социалистом Ларго Кабальеро. В это правительство вошли и коммунисты, являющиеся в Испании, как и в других странах, передовыми бойцами (в борьбе с фашизмом (министр земледелия Луис Урибе и министр просвещения Хесус Эрнандес). Правительство народного фронта объединило все демократические антифашистские силы Испании: в нем участвуют левые республиканцы, социалисты, коммунисты, представители профсоюзов. Создание правительства народного фронта не означает коренной ломки социального строя Испании. Основная задача этого правительства — борьба против внутреннего и внешнего Ф., против мятежников и интервентов, за сохранение демократической республики. Наряду с этим правительство закрепляет и расширяет завоевания рабочего класса и крестьянства Испании, сделанные ими в процессе демократической революции. Подчеркивая громадную роль правительства народного фронта в деле борьбы с Ф., т. Димитров на VII конгрессе Коминтерна указал, что полную гарантию от опасности фашистской контрреволюции может дать только социалистическая революция и Советская власть, уничтожающая весь капиталистический строй и вместе с ним корни для роста Ф.
На VII конгрессе Коминтерна т. Димитров подчеркнул необходимость конкретизации борьбы с фашизмом. «Было бы грубой ошибкой устанавливать какую-то общую схему развития фашизма для всех стран и всех народов. Такая схема не поможет, а помешает нам вести настоящую борьбу.
Возьмем, например, развитие фашизма во Франции и в Германии. Некоторые товарищи считают, что во Франции фашизм вообще не может развиваться так легко, как в Германии. Что тут верного и что тут неверного? Верно, что в Германии не было таких глубоких демократических традиций, как во Франции, которая проделала в 18 и 19 веках несколько революций. Верно, что Франция — страна, выигравшая войну и навязавшая Версальский договор другим странам, что во Франции в массах нет того ущемления национального чувства, которое сыграло такую большую роль в Германии. Верно, что основные массы крестьянства во Франции настроены республикански, антифашистски, особенно в южных районах, в отличие от Германии, где еще до прихода фашизма к власти значительная часть крестьянства находилась под влиянием реакционных партий.
Но, товарищи, несмотря на имеющиеся различия в развитии фашистского движения во Франции и Германии, несмотря на моменты, которые затрудняют наступление фашизма во Франции, было бы близорукостью не видеть в этой стране непрерывный рост фашистской опасности и недооценивать возможность фашистского переворота. Во Франции есть целый ряд моментов, которые, с другой стороны, благоприятствуют развитию фашизма. Не забывайте, что экономический кризис, начавшийся во Франции позже, чем в других капиталистических странах, продолжает углубляться и обостряться, а это особенно облегчает разгул фашистской демагогии. Французский фашизм имеет такие сильные позиции в армии, среди офицерского корпуса, каких национал-социалисты до своего прихода к власти не имели в рейхсвере. Далее, ни в одной, пожалуй, стране коррупция парламентского режима не достигала таких чудовищных размеров и не вызывала такого возмущения масс, как во Франции, на чем, как известно, демагогически спекулируют французские фашисты в борьбе против буржуазной демократии. Не забывайте также, что развитию фашизма способствует, острая боязнь французской буржуазии потерять свою политическую и военную гегемонию в Европе»... «В наших рядах была тенденция рассматривать фашизм вообще, не учитывая конкретных особенностей фашистских движений в отдельных странах и принимая ошибочно за фашизм все реакционные мероприятия буржуазии и даже весь некоммунистический лагерь за фашистский. В результате этого не усиливалась, а, наоборот, ослаблялась борьба против фашизма. Но и сейчас еще имеются остатки схематического подхода в отношении фашизма. Разве не проявлением такого схематического подхода является утверждение отдельных товарищей, что „новый порядок“ Рузвельта представляет собой еще более ясную, острую форму развития буржуазии в сторону фашизма, чем например „национальное правительство“ Англии? Нужна значительная доля схематизма, чтобы не видеть, что самые реакционные круги американского финансового капитала, атакующие Рузвельта, как раз представляют собой прежде всего ту силу, которая стимулирует и организует фашистское движение в Соединенных Штатах... В колониальных и полуколониальных странах... развиваются также известные фашистские группы, но, разумеется, здесь речь не может итти о такого рода фашизме, какой мы привыкли видеть в Германии, Италии и других капиталистических странах. Здесь надо изучить и учесть совсем особые экономические, политические и исторические условия, соответственно которым фашизм принимает и будет принимать своеобразные формы» (Димитров, Наступление. фашизма..., стр. 107—109). В связи с этим т. Димитров подчеркивал, что борьба против Ф. должна быть конкретной, что формы проведения единого фронта в разных странах должны иметь и имеют различный характер, в зависимости от специфич. обстановки каждой страны. В Испании, где Ф. пошел на мятеж с целью вооруженного захвата власти, единый фронт выразился в создании антифашистского правительства народного фронта. Во Франции, где у власти находится правительство социалистов и радикалов, пользующееся поддержкой народного фронта, рабочий класс должен добиваться установления единого фронта не только в политической, но и в экономической области для организации борьбы против наступления капитализма, добиться осуществления профсоюзного единства на основе классовой борьбы, осуществить подлинный, а не формальный роспуск и разоружение фашистских организаций, добиться очищения армии, госаппарата от фашистских заговорщиков, вовлечь в антифашистское движение и армию, не позволить реакционным силам Франции сорвать франко-советское соглашение, защищающее дело мира против агрессии германского фашизма. В США наиболее подходящей организационной формой народного фронта может быть создание массовой партии трудящихся — «рабоче-фермерской партии». В Англии — основные задачи антифашистской борьбы — это борьба против «национального правительства», против его реакционных мероприятий, с помощью к-рых в Англии создаются условия, облегчающие буржуазии, при надобности, переход к фашистскому режиму. Компартия поддерживает требование широких рабочих масс о создании нового лейбористского правительства, несмотря на то, что прежнее не выполнило своих обещаний рабочему классу. Новому лейбористскому правительству будут предъявлены требования защищать самые насущные политические и экономические нужды рабочих и всех трудящихся.
Основная задача компартий заключается в том, чтобы все более активизировать массы в борьбе против Ф., укрепить в массах веру в свои силы, преодолеть раскол и разобщенность действий рабочего класса. Правильное осуществление тактики единого фронта требует от компартий большой чуткости и такта в подходе к различным слоям трудящихся, четкости и конкретности повседневных лозунгов, умения увязывать эти лозунги с общими и конечными целями борьбы так, чтобы не оттолкнуть неподготовленные еще слои трудящихся, твердого соблюдения условий заключенных соглашений о единстве действий. При этом компартии не только не отказываются от борьбы с теми, кто срывает единый фронт и пасует перед классовым врагом, но должны еще более усиливать эту борьбу, разоблачая перед массой руководителей и организации, срывающие и саботирующие единый фронт. В странах, где социал-демократы входят в коалиционные правительства, необходимо требовать выполнения обещаний, данных социал-демократами до прихода к власти, и мобилизовать массы на борьбу за выполнение этих обещаний. В процессе осуществления единого фронта, в непосредственной борьбе против классового врага быстро выявится, кто из вождей социал-демократов действительно поддерживает единый фронт и кто из них пошел на единый фронт лицемерно, вынужденно, под давлением масс и для обмана и предательства трудящихся масс. Коммунисты должны еще с большей силой обрушиться на реакционную верхушку социал-демократии, предпочитающую единство действий с буржуазией единству действий с рабочими, разоблачая перед массами теорию и практику социал-демократического сотрудничества с буржуазией. — Определяя задачи борьбы против фашистской диктатуры, VII конгресс Коминтерна «предостерегает против опасных иллюзий автоматического крушения фашистской диктатуры и напоминает, что только единая революционная борьба рабочего класса во главе всех трудящихся приведет к свержению фашистской диктатуры» (Резолюции VII Всемирного конгресса Коминтерна, 1935, стр. 12). Это положение, что Ф. не может быть свергнут никакими другими средствами кроме насильственной революции, организованной рабочим классом, с особой убедительностью выразил Сталин в беседе с английским писателем Г. Уэлсом: «Да, Вы правы, когда говорите, что старый общественный строй рушится, но он не рухнет сам собой. Взять, например, фашизм. Фашизм есть реакционная сила, пытающаяся сохранить старый мир путем насилия. Что Вы будете делать с фашистами? Уговаривать их? Убеждать их? Но ведь это на них никак не подействует. Коммунисты вовсе не идеализируют метод насилия. Но они, коммунисты, не хотят оказаться застигнутыми врасплох, они не могут рассчитывать на то, что старый мир сам уйдет со сцены, они видят, что старый порядок защищается силой, и поэтому коммунисты говорят рабочему классу: готовьтесь ответить силой на силу, сделайте все, чтобы вас не раздавил гибнущий старый строй, не позволяйте ему наложить кандалы на ваши руки, которыми вы свергнете этот строй» (Сталин, Беседа с английским писателем Г. Д. Уэлсом, Партиздат, 1935, стр. 14).
Крупнейшее значение имеет умелое сочетание нелегальных форм борьбы с использованием всех легальных и полулегальных возможностей. Коммунистам необходимо вести во всех массовых фашистских организациях работу по разоблачению фашистской демагогической политики, начиная с самых примитивных методов протеста, примеры которых в большом количестве привели германские делегаты VII конгресса.
«В соответствии с разрастанием движения вширь и вглубь необходимо менять лозунги борьбы, подготовляя взрыв фашистской буржуазной диктатуры с помощью самих масс, находящихся в фашистских организациях» (Резолюции VII Всемирного конгресса Коминтерна, 1935, стр. 23).
Успехи единого фронта во всех странах зависят прежде всего от активности компартий, от правильного, умелого, гибкого проведения ими решений VII конгресса Коминтерна. «Установление единого фронта рабочего класса — это решающее звено подготовки трудящихся к предстоящим великим боям второго тура пролетарских революций» (там же, стр. 29).
Лит.: Сталин И., Вопросы ленинизма, 10 изд., [М.], 1935, стр. 207, 538, 545, 547, 550, 597, 608; Программа и устав Коммунистического Интернационала, Партиздат, [М.], 1935; Димитров Г., Наступление фашизма и задачи Коммун. Интернационала в борьбе за единство рабочего класса против фашизма, [Москва], 1935; Эрколи, О задачах Коммун. Интернационала в овязи с подготовкой империалистами новой мировой войны, [Москва], 1935; Пик В., Отчет о деятельности Исполнительного комитета Коммун. Интернационала, М., 1935, XIII пленум ИККИ (Стеногр. отчет), Партиздат, Москва, 1934; Резолюции VII Всемирного Конгресса Коммун. Интернационала, Партиздат, [М.], 1935; журнал «Коммун. Интернационал», Москва, 1935, № № 5—7, 9—11, 16—21, 23—30, 35—36.