Аскоченский Виктор Ипатьевич[править]
Басни[править]
Оратор и жеребята.[править]
В дворе со всех сторон закрытом
Табун был собран Жеребят.
Все говорят
Табунщику сердито,
Что Жеребята-то уж чересчур шалят.
«Да что ж мне делать? Ведь острастки
Им нет тут никакой»!
«Всё б вам острастки! Это сказки!
Ручаюсь головой, —
Сказал стоявший тут берейтор молодой, —
Что я их усмирю рацеею одной»!
Пошёл наш краснобай к буянам Жеребятам
И речь такую к ним повёл: « Честные господа!
Вести себя, как вы, прилично лишь ребятам.
Вы собраны сюда
Как представители грядущих поколений,
На вас почиют, господа,
Надежды лучшие высоких убеждений.
Свобода мысли и труда —
Вот ваша будущая доля!
Тогда —
Брыкаться полная вам воля»!
«А почему же не теперь? — вскричали Жеребята, —
Ведь мы уж не ребята»!
И подняли такой ужасный гам,
Что, убоясь тревоги,
Оратор наш скорее к воротам,
И подавай Бог ноги.
Прости мне, дедушка, что я на этот раз
Припомню кой-кому разумный твой наказ:
Оратору такому
На стенке надо б зарубить,
Что б там речей не тратить по-пустому,
Где должно власть употребить
(из басни И. А. Крылова « Кот и Повар»).
1862 г.
Барсук.[править]
По случаю чьего-то юбилея
Решил Барсук картину написать
И, никаких издержек не жалея,
Велел реклам сто тысяч разослать.
Пошла подписка понемногу.
Барсук, чем взяться бы за кисть,
Начал отстраивать берлогу
И приговаривать: «Вот это жизнь — так жизнь»!
Он, видите ль, народностию дышит
И, как глаголет, так и пишет.
«А что же, милый кум,
Когда ж возьмёшься ты за ум? —
Толкует Барсуку Лисица, —
Пора б картинке-то явиться».
«И, мать моя, кума!
Да нечто дело-то веду я без ума?
И без картинки как-нибудь с тобою мы продышим,
А всех подписчиков мы в поминанье впишем».
1868 г.
Серко и Орёлко.[править]
Серко с Орёлком в дружбе жили.
Да ведь в какой!
Одну и ту же песню выли:
Брехнёт один — брехнёт, наверно, и другой.
Кухмистер Фалалей
Натешиться не мог на эдаких друзей.
Да и они ж его любили!
Бывало, только Фалалей
Засвищет песенку какую,
Они, забыв собачий нрав,
Летят к нему стремглав
И воют вместе с ним. На музыку такую
Сердились лишь ближайшие соседи.
Но надобно ж такой беде случиться:
В какой-то там «Приятельской беседе»
Случилось повару опиться
И окочуриться потом.
Честь честью повезли на дрогах Фалалея,
За дрогами следом,
Кормильца своего жалея,
Хвост опустив, пошли Орёлко и с Серком.
В могилу повара, как должно, опустили.
Засыпали землёй и тризну сотворили.
« А что, Серко, — Орёлко говорит, —
Уж не повыть ли нам»? « Повыть»!
« Ну, так уж я сначала».
« Ну, нет, брат, я».
« Да у тебя
И голосу-то мало,
И воешь ты, чёрт знает, как»!
« Да уж не так,
Как ты, дурак»!
И, слово за слово, сцепилися друзья,
Хоть в пору разливать водою.
Мне сказывали, что… Не верю, впрочем, я…
Что над могилою одною
Погрызлись так между собою
Отчаянных два прогрессиста
Из-за того,
Что будто бы у одного
Вдруг оказался зуб со свистом.
Что за смешной народ!
В могиле даже не даёт
Своей пустою болтовнёю
Костям умершего покою!
1868 г.
Два соседа.[править]
«Куда как хорошо, Петрович, ты певал
Про чёрну немочь ли, иль, например, про то,
Как наш какой-то князь Царьград завоевал»!
«А что?
Ты думаешь, теперь не запою?
А вот же запою, и песенку мою
Ещё другие переймут.
И мне за то и честь, и славу воздадут».
И затянул старик.
Но голос старческий то падал, то дрожал,
То издавал
Болезненный какой-то крик
И поминутно обрывался.
Старинушка не унимался
И продолжал всё петь,
Так что со стороны
Жаль было на него смотреть.
« Нет, друг Петрович, старины, —
Сказал сосед, — знать, не воротишь, брат.
Лет 45 тому назад
Певали мы с тобой,
Теперь же нам пора и на покой.
Давай-ка вспоминать года свои былые
Да слушать, как поют другие».
Писатель в 65 лет!
Кто б ни был ты — прозаик иль поэт,
Прими мой дружеский совет!
Всему на свете есть
Своя известная пора,
И что легко плыло
С пера,
Что доставляло и читателей, и честь,
Теперь ложится тяжело.
И в вашем старческом брюзжанье
Лишь слышится одно старанье
Прикрикнуть горячо на пишущий народ —
Да голосу недостаёт.
1868 г.
Источник текста: « Русская басня XVIII—XIX веков», Серия «Б-ка поэта». Большая серия. Второе изд., Ленинград, « Советский писатель», 1977 г. Стр. 518—522.