Перейти к содержанию

Басни (Аскоченский)

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Басни
автор Виктор Ипатьевич Аскоченский
Опубл.: 1868. Источник: az.lib.ru • Оратор и жеребята.
Барсук.
Серко и Орёлко.
Два соседа.

Аскоченский Виктор Ипатьевич

[править]

Басни

[править]

Оратор и жеребята.

[править]

В дворе со всех сторон закрытом

Табун был собран Жеребят.

Все говорят

Табунщику сердито,

Что Жеребята-то уж чересчур шалят.

«Да что ж мне делать? Ведь острастки

Им нет тут никакой»!

«Всё б вам острастки! Это сказки!

Ручаюсь головой, —

Сказал стоявший тут берейтор молодой, —

Что я их усмирю рацеею одной»!

Пошёл наш краснобай к буянам Жеребятам

И речь такую к ним повёл: « Честные господа!

Вести себя, как вы, прилично лишь ребятам.

Вы собраны сюда

Как представители грядущих поколений,

На вас почиют, господа,

Надежды лучшие высоких убеждений.

Свобода мысли и труда —

Вот ваша будущая доля!

Тогда —

Брыкаться полная вам воля»!

«А почему же не теперь? — вскричали Жеребята, —

Ведь мы уж не ребята»!

И подняли такой ужасный гам,

Что, убоясь тревоги,

Оратор наш скорее к воротам,

И подавай Бог ноги.

Прости мне, дедушка, что я на этот раз

Припомню кой-кому разумный твой наказ:

Оратору такому

На стенке надо б зарубить,

Что б там речей не тратить по-пустому,

Где должно власть употребить

(из басни И. А. Крылова « Кот и Повар»).

1862 г.

Барсук.

[править]

По случаю чьего-то юбилея

Решил Барсук картину написать

И, никаких издержек не жалея,

Велел реклам сто тысяч разослать.

Пошла подписка понемногу.

Барсук, чем взяться бы за кисть,

Начал отстраивать берлогу

И приговаривать: «Вот это жизнь — так жизнь»!

Он, видите ль, народностию дышит

И, как глаголет, так и пишет.

«А что же, милый кум,

Когда ж возьмёшься ты за ум? —

Толкует Барсуку Лисица, —

Пора б картинке-то явиться».

«И, мать моя, кума!

Да нечто дело-то веду я без ума?

И без картинки как-нибудь с тобою мы продышим,

А всех подписчиков мы в поминанье впишем».

1868 г.

Серко и Орёлко.

[править]
Посвящается господам П. А. Гайдебурову и Ф. Ф. Павленкову.

Серко с Орёлком в дружбе жили.

Да ведь в какой!

Одну и ту же песню выли:

Брехнёт один — брехнёт, наверно, и другой.

Кухмистер Фалалей

Натешиться не мог на эдаких друзей.

Да и они ж его любили!

Бывало, только Фалалей

Засвищет песенку какую,

Они, забыв собачий нрав,

Летят к нему стремглав

И воют вместе с ним. На музыку такую

Сердились лишь ближайшие соседи.

Но надобно ж такой беде случиться:

В какой-то там «Приятельской беседе»

Случилось повару опиться

И окочуриться потом.

Честь честью повезли на дрогах Фалалея,

За дрогами следом,

Кормильца своего жалея,

Хвост опустив, пошли Орёлко и с Серком.

В могилу повара, как должно, опустили.

Засыпали землёй и тризну сотворили.

« А что, Серко, — Орёлко говорит, —

Уж не повыть ли нам»? « Повыть»!

« Ну, так уж я сначала».

« Ну, нет, брат, я».

« Да у тебя

И голосу-то мало,

И воешь ты, чёрт знает, как»!

« Да уж не так,

Как ты, дурак»!

И, слово за слово, сцепилися друзья,

Хоть в пору разливать водою.

Мне сказывали, что… Не верю, впрочем, я…

Что над могилою одною

Погрызлись так между собою

Отчаянных два прогрессиста

Из-за того,

Что будто бы у одного

Вдруг оказался зуб со свистом.

Что за смешной народ!

В могиле даже не даёт

Своей пустою болтовнёю

Костям умершего покою!

1868 г.

Два соседа.

[править]

«Куда как хорошо, Петрович, ты певал

Про чёрну немочь ли, иль, например, про то,

Как наш какой-то князь Царьград завоевал»!

«А что?

Ты думаешь, теперь не запою?

А вот же запою, и песенку мою

Ещё другие переймут.

И мне за то и честь, и славу воздадут».

И затянул старик.

Но голос старческий то падал, то дрожал,

То издавал

Болезненный какой-то крик

И поминутно обрывался.

Старинушка не унимался

И продолжал всё петь,

Так что со стороны

Жаль было на него смотреть.

« Нет, друг Петрович, старины, —

Сказал сосед, — знать, не воротишь, брат.

Лет 45 тому назад

Певали мы с тобой,

Теперь же нам пора и на покой.

Давай-ка вспоминать года свои былые

Да слушать, как поют другие».

Писатель в 65 лет!

Кто б ни был ты — прозаик иль поэт,

Прими мой дружеский совет!

Всему на свете есть

Своя известная пора,

И что легко плыло

С пера,

Что доставляло и читателей, и честь,

Теперь ложится тяжело.

И в вашем старческом брюзжанье

Лишь слышится одно старанье

Прикрикнуть горячо на пишущий народ —

Да голосу недостаёт.

1868 г.


Источник текста: « Русская басня XVIII—XIX веков», Серия «Б-ка поэта». Большая серия. Второе изд., Ленинград, « Советский писатель», 1977 г. Стр. 518—522.