Пожар.[править]
Шла туча, грянул гром,
И молнией зажгло не знаю чей-то дом.
Над громом нам управы
Обычья не просить?
Одни на то уставы —
Пожар скорей гасить.
К соседям закричал мужик: «Друзья сердечны!
Не будьте так беспечны!
Помилуйте, друзья,
Горит мой дом, и гибну я;
Пожалуйте мне помогите
Пожар водой плескать
И вон добро таскать.
Ох, батюшки, бегите!»
Соседи же на то: "Теперь ты нас узнал,
Друзьями всех назвал,
Когда ты погибаешь;
А, впрочем, завсегда обидишь и ругаешь,
Полезно языку нам воли не давать
И в ссоре хоть словцо для миру оставлять.
Лгун.[править]
Нас странствия в страны чужие наставляют;
Однакоже нигде людей не учат лгать.
Хоть странствующие умеют прибавлять,
Но ныне истину от бредней различают
И могут счесть,
Что трижды по два — шесть.
Ложь слушать не обидно,
И только лишь лжецу от лжи бывает стыдно.
В беседе лгун сидел
И много вздору пел.
Со вздору пошлины в беседах не сбирают,
И носа кулаком лжецам не утирают.
Таким порядком лжец, покойно сидя, врал,
И вот что он сказал:
«Я в Индии видал
Такой листы капусты,
Что, полк одним накрыв, в краях места есть пусты,
И можно роты две еще там уместить». —
«Легко то может быть, —
Один ему в ответ, сидящий на беседе, —
В Японии я зрел,
Случившись на обеде,
Котел,
В котором тысячу слонов сварить вдруг можно».
«Ах, братец, это ложно! —
Смеяся, оный лгун ему стал говорить. —
К чему б такой большой котел кому сковати?»
Ответствуют ему: «Случилось дело кстати!
На то, чтобы твою капусту в нем сварить».
Сие сидящих всех подвигло к громку смеху,
Который для лжеца не слишком был в утеху.
Из службы отставленный бык.[править]
«Нет в свете правды сем, — сказал чиновный бык. —
В .приказе с десять лет я заседал судьею,
И так я там привык,
Что легче бы не с ним расстался, а с душою.
Со прочими в ряду всегда мой голос шел;
Чтоб знатным угодить, мои я песни пел,
И что лишь только вел,
То прямо разумел;
В том жизнь моя и длилась.
Но вот одна случилась
Беды моей вина.
Немножко я себе хотел прибавить чести,
Других чтоб выше сести,
Просил о том слона.
Но слон приосердился
И просьбу опорочил
З а тем, что он козлу давно то место прочил.
„Возможно ль, — он сказал, — чтоб бык к тому годился?“
Козла я предпочесть себе не захотел;
С досады я сказал: „Ты, что бы, слон, ни пел,
Не будет, чтоб козел меня повыше сел,
К тому я путь открою
И сам себя пристрою,
Пойду просити льва“.
Слону дошла молва,
Просить хочу что льва.
Я места не нашел, а старого лишился;
Однако бы о том ни мало не крушился,
Что стал изгнан от дел:
Да жаль лишь, что козел
На место то засел».
Осёл-воевода.[править]
Над городом осла поставили судьей.
Какое ж в этом чудо!
Не знает управлять он дожностию сей.
Гораздо это худо!
И должность за осла борзой несет кобель:
Известно, у собак к чему нагнута цель!
Прошли об этом слухи,
Что будто бы ему
Судить мешают ухи:
Поверить как сему!
В число глупцов втереть не можно воеводу:
Он знатного был роду.
Неужли во семье не можно быть уроду?
Однак за то осел
Судить-рядити сел.
Богатство.[править]
Купец весь во трудах, в заботах вел свой век
И стал чрез то весьма богатый человек.
Но смертному ни в чем довольну быть не можно,
Желанью меры нет, хотя оно и ложно;
Желанье превозмочь
На свете нам невмочь.
С богатством сей купец волнам себя вверяет,
Во Индию плывет, множайшу прибыль чает.
Разбойник на пути богатство то отнял;
Он, к прибыли спешив, все с жизнью потерял.
Разъездны корабли разбойника поймали,
Повесили его, богатство отобрали.
На сыщиков судья нашел тотчас закон,
И добычи всей стал один хозяин он.
Недолго ж в сундуках его рубли лежали;
Залезли воры в ночь, судью сего покрали,
На лодку плуты сев, поехали с добром,
Но ветр их обернул и с лодкою вверх дном.
И вещь, которая столь многих подстрекала,
На дне морском пропала.
К богатству нас влечет, однак оно мечта.
Заботы наши все пустая суета.
В богатство нам дано душевное спокойство,
Нам казнь лишь без него и гор златых довольство.
Разные пути к богатству.[править]
Текла река,
А как реку назвать, не знаю,
Пусть Волга будет то, пусть будет хоть Ока,
Без имени реки я притчу сработаю;
И нужды также нет, была ли та река
Мелка иль глубока:
Читатели мои чрез реку не поедут
За тем, что та река
От книги далека;
А будут там, — паром наедут.
Итак, река текла; за ней дворянский дом
Стоял на горке,
А в нем жил дворянин и был ни слеп, ни хром.
И жил не на задворке,
В хоромах новых жил,
Детей нажил,
А всё тужил,
Что мало с деревень идет к нему доходу.
К тому же он держал расход не по приходу
И стал в большом долгу;
Я истинно не лгу,
Он был в долгу,
И были кошельки его в большой чахотке.
От долгу у него в дворянской сохло глотке;
Не знает он, как быть.
Идти служить
Со шпагой,
С пером ли и бумагой?
Со шпагою служить —
Так долгу не изжить,
А разве поприбавить;
Со шпагой за труды обычья нету править,
И ждати должно тут,
Что в очередь дадут.
А взятки брать изрядно,
Судить,
Рядить и деньги за ничто с просителей всех брить —
То можно походить
Нарядно
И кошелек набить
Изрядно.
Да есть загвоздка тут:
Мздоимцев ведь зовут —
Бездельник, плут;
А пуще и всего что сделан добрый кнут,
Которым всех плутов секут.
Однако дворянин того не испугался.
За перье взялся,
Судьею стал
И взятки драл.
Начальник сведал то, над ним не издевался!
Из места вон погнал,
Хотя он и совался,
В местах переменялся,
Однако принужден
Со взятками проститься
И в дом свой удалиться
Ничем не награжден.
И так худой был путь дворянского походу,
Лишился он доходу
И долг не заплатил.
Сидит он у себя, сидит весьма уныл;
По счастью, у него была жена проворна,
На выдумки остра,
Как чёртова сестра,
И столько же ко злу была она задорна,
И чёрт
Был сам четверт:
Не мог то угадати,
Сестрица что его изволит сработати.
Невеста у нее тогда случилась дочь,
И в первую способ ну ночь
Пожертвовала ей Венерину кумиру
И начала оброк сбирати с миру,
По-русски — дочкою за деньги торговать,
Товарец продавать,
И стала сваха
Торгова птаха.
Товарец с рук идет скорее ветчины,
И деньги завелись, и муж попал в чины.
Добившися сей знати,
Стал он всех задирати,
Соседей стал замати,
Его жена их жен рутати,
За то, что ремесла ее не мнят хвалить;
Поела б их она, да сил нет с ног свалить.
Соседи этот дом по имени вскликают,
Бесовским называют;
Хозяину твердят: с женой ты равно плут
И заслужил ременный жгут.
Хозяин перестал скучати сей молвою;
Доволен он собою
И тако говорит: «В мошне коль деньги есть,
На что дворянска честь!
Мне денежки забава,
По-моему, без них плоха на свете слава».
Чрез притчу эту я хотел изобразить,
Что с совестью нажить
Богатство — труд великий, и прежде всяк устанет,
Заслугой оное поколь найдет, достанет.
Троякий я слыхал к тому дворянам путь:
Пожалует монарх; достанется наследство;
Или женитьбою в богатый дом вольнуть.
Однак иные честь вменяют в сумасшедство!
По-моему, без ней
Себе всяк лиходей.
Петух и жаворонок.[править]
Пошел весной петух из жилья прогуляться,
И вздумал он свою, гулявши, песню спеть;
А жавронок ему, услышав, стал ругаться.
«Тебе ли, простаку, — сказал он, — петь уметь!
Где голосом моим я воздух наполняю,
Где пеньем сладостным я смертных всех пленяю,
Тебе ли можно там, глупец, разинуть рот?
Притом же ты урод:
Ты пару крыл имеешь,
Н о вверх отнюдь не смеешь
Подобно возлететь, как я, под облака;
Природа из тебя слепила дурака:
Крылатому родясь, бродить возможно ль пешу!
Я пением всех тешу;
А ты лишь все ревешь.
К тому же и поры не знаючи поешь,
Подобно как бурлак с кружала шед с полночи».
Ему петух в ответ: «Во мне уже нет мочи
Тебя внимати, самохвал.
Хоть выше облаков я сроду не бывал,
Но я не так, как ты, пою не — лири, лери!
Которых не слыхать, как выйдешь вон за двери;
Я голосом моим работников бужу,
И это им не вред, я этим им служу.
И голос слышен мой чрез версту или боле;
А ты поешь что в поле,
Отнюдь в том пользы нет.
Весной лишь жавронок, петух весь год поет».
Кто сам себе хвалу насильно привлекает,
Вовеки от людей ее не получает.
1787 г.
Впервые: В. Левшин, «Нравоучительные басни и притчи», М., 1787 г.
Источники текста: «Русская басня XVIII и XIX века», Л., «Советский писатель», 1949 г. «Библиотека поэта», большая серия, 1-ое издание. С. 176—182, 488—489. «Русская басня ХVIII и ХIХ века»: собрание сочинений, М., СПб., «Диля», «Классика», 2007 г. С. 501—526.