Благословен святое возвестивший (Боратынский)
| ← Осень | Благословен святое возвестивший… | Рифма → |
| Из сборника «Сумерки». • Черновой автограф в альбоме Юсуповых (Пушк. Дом Акад. Наук) написан на обороте вклеенного в альбом автографа «Ещё как патриарх не древен я». Впервые — с этим стихотворением и стихотворением «Были бури, непогоды» — в «Современнике», 1839, т. XV, стр. 157, под общим заглавием «Антологические стихотворения». |
- Википроекты
Благословен святое возвестивший!
Но в глубине разврата не погиб
Какой-нибудь неправедный изгиб
Сердец людских пред нами обнаживший.
Две области: сияния и тьмы
Исследовать равно стремимся мы.
Плод яблони со древа упадает:
Закон небес постигнул человек!
Так в дикий смысл порока посвящает
Нас иногда один его намек.
1839
Примечания[править]
Первые восемь строк автографа написаны набело и совпадают с печатной редакцией. На месте же строк 9—10 читаем:
[гению порок разоблачает]
Так [в дикой смысл порока]
нас иногда посвящает
(неразборч.) один его
[Нас только нам] [значительный]
[намек]
[Талант ему лишь явственный]
Так [трепету] в дикой смысл порока, посвящает
[страх] казнь ему
Нас, в [смысл] его, один его намек.
Этот черновик проясняет запутанный синтаксис в ст. 2—3. Окончательно опровергается мнение Брюсова и Гофмана, считавших, что в этих стихах Баратынский говорит «о неправедном, т. е. о порочном человеке, сохранившем в глубине разврата живую душу, дар творчества, такой человек раскроет перед своими читателями новые тайны души, особый изгиб сердца» (акад. изд. Соч. Баратынского, т. I, стр. 297), и на этом основании искажавших стихотворение непринадлежавшей Баратынскому запятой после слова «неправедный». Очевидно, что речь идет именно о «неправедном изгибе», «намеке», по которому «гений» художника познает и разоблачает «в страх пороку» его «дикой смысл».
Защищая в данном стихотворении право художника на изображение не только «святого», но и «неправедных изгибов людских сердец», Баратынский отвечает на обсуждавшийся в эти годы в литературе вопрос о праве писателя на «низкие» изображения человеческих пороков, особенно остро ставившийся в связи с полемикой о французском реалистическом романе. В частности предметом подобных обсуждений были романы Бальзака, которыми в эти годы Баратынский увлекался. Так в 1842 г. он намеревался писать «роман в его жанре».