Кабаретные пьесы Серебряного века
М.: ОГИ, 2018.
Петр Потемкин[править]
ВАСЯ[править]
РЕЖИССЕР.
ПОМОЩНИК режиссера, поэт.
АКТЕР.
ПЕРВАЯ АКТРИСА.
ВТОРАЯ АКТРИСА.
ДАМА.
ПЛОТНИК.
ПОЭТ: Тумба, румба, тумба, румба. (Влезает на сцену и сталкивается у занавеса с Помощником режиссера.)
ПОМОЩНИК: Вы Васи не видели?
ПОЭТ (не обращая на него внимания): Тумба, румба.
ПОМОЩНИК: Да не в тумбе тут дело. Тумбу поставили… не забыли. Я про Васю спрашиваю.
ПОЭТ (как и раньше): Тумба, румба.
ПОМОЩНИК: Сумасшедший какой-то. Не наш. Посторонний… Спьяну, верно, забрел.
ПОЭТ: Тумба, румба. (Проходит за занавес.)
ПОМОЩНИК (спускается в партер и начинает искать, говоря): Подвиньтесь, пожалуйста, нельзя ли пройти, нет ли тут Васи?.. и т. п. (Входят Актер и плотники.) Вы, Иван Иваныч, поищите тут хорошенько, а я пойду в директорскую, там нет ли?..
АКТЕР: Хорошо, хорошо. Поищу, уж не беспокойтесь. Только не кричите вы на всю залу. А то узнает публика, скандал устроит.
ПОМОЩНИК: Не беспокойтесь… понимаем… ну, я лечу… (Убегает.)
АКТЕР: Тише, господа. Ради Бога, тише…
ПЛОТНИК: Иван Иваныч. Нет ли их в четвертом ряде… они завсегда там сидят.
АКТЕР: Нету… А в буфете был?
ПЛОТНИК: Был… нетути.
АКТЕР (обращаясь к Даме): Извините, сударыня, у вас нету Васи?
ДАМА: Что?
АКТЕР: Я спрашиваю, у вас нету Васи?
ДАМА: Милостивый государь, вы нахал! Я замужняя женщина… верна своему мужу… у меня никаких Васей нету.
АКТЕР: Извините, я не сомневаюсь… я только насчет Васи спрашиваю. Насчет нашего товарища…
ДАМА: Актер? Терпеть не могу актеров. Уж кто-кто, а актеров ни одного не было.
РЕЖИССЕР (выводя из-за занавеса Поэта): Вы понимаете, ЧТО посторонним вход на сцену воспрещается? Вы читать умеете?
ПОЭТ: Тумба, румба.
РЕЖИССЕР: Да не прикидывайтесь вы дураком… Всё равно вы и так на него похожи. Потрудитесь сойти в партер. (За занавесом шум.) Господа… не шумите… тише.
АКТЕР: Михал Михалыч.
РЕЖИССЕР: Что?
АКТЕР: Михал Михалыч… не можем найти… кажется, уже весь театр обыскали.
РЕЖИССЕР: Ищите, господа, как же так. Без Васи начинать нельзя.
ПЕРВАЯ АКТРИСА: Не могу… Я уверена, что с ним что-нибудь случилось. Вася… ах, мой бедный Вася.
РЕЖИССЕР: Ну что вы, Вера Семеновна. Что же с ним может случиться? Не пропадет же он.
ПЕРВАЯ АКТРИСА: Нет, нет, Михал Михалыч. С ним случилось несчастье. У меня предчувствие. Всю ночь не спала сегодня. Я знаю, что с ним… он отравился, наверное, отравился. Ему вчера я, верно, слишком много валерьянки дала. Он такой нервный.
РЕЖИССЕР: Что вы, милая, разве валерьянкой травятся?
ПЕРВАЯ АКТРИСА: Травятся, конечно, травятся… я сама ей травилась…
РЕЖИССЕР: Ну и что же?
ПЕРВАЯ АКТРИСА: К счастью, жива осталась.
РЕЖИССЕР: Так оно и должно было быть.
ПЕРВАЯ АКТРИСА: Нет, не должно. Это только потому, что я женщина. На женщин валерьянка не действует — это мне сказал один студент…
ВТОРАЯ АКТРИСА (за занавесом): Нашла!
РЕЖИССЕР: Нашли? Неужели нашли?
АКТЕР, ПЕРВАЯ АКТРИСА, ПЛОТНИКИ (в партере): Нашли? Нашли?
РЕЖИССЕР: Где же вы его нашли?
вторая актриса: А, видите ли, он завалился за кулису.
АКТЕР: Я говорил вам, Михал Михалыч, что он спать завалился где-нибудь, так оно и вышло.
ВТОРАЯ АКТРИСА: Вот там, в щели, я его нашла.
РЕЖИССЕР: Как в щели? В какой щели?
ВТОРАЯ АКТРИСА: На полу, в щели.
РЕЖИССЕР: Да про что говорите? Кого вы нашли?
ВТОРАЯ АКТРИСА: Как кого? Медальон свой нашла.
РЕЖИССЕР: Марья Ивановна, да как вам не стыдно… Мы тут носимся… места не находим… начать спектакль нельзя… все Васю ищем, а вы со своим глупым медальоном.
ВТОРАЯ АКТРИСА: Мой медальон вовсе не глупый. Это ваш Васька — дурак, а мой медальон золотой, 58-й пробы.
РЕЖИССЕР: Да не все ли равно, какой он у вас пробы. Я спектакля начать не могу… Васи нету. Где помощник режиссера? Хоть бы анонсировать, что ли? Куда он девался?
ПЛОТНИК: Они тоже искать пошли.
РЕЖИССЕР: Позовите его.
ВСЕ (кричат): Федор Михалыч, Федор Михалыч.
ГОЛОС ПОМОЩНИКА (из суфлерской будки): Я здесь.
ВСЕ: Где?
ПОМОЩНИК: Здесь, здесь… помогите вылезти. (Все помогают ему вылезти.)
РЕЖИССЕР: Да что вы там делаете?
ПОМОЩНИК: Работаю, Михал Михалыч. В поте лица своего тружусь.
РЕЖИССЕР: Господи. На кого вы похожи?
ПОМОЩНИК: На маменьку, Михал Михалыч, на маменьку. Весь в нее, такая же была работница и рукодельница… царство ей небесное.
РЕЖИССЕР: Не в маменьке тут дело. Я вас спрашиваю, что вы там делали? Где это вы так вымазались?
ПОМОЩНИК: Искал, искал, Ваську искал.
РЕЖИССЕР: Нашли?
ПОМОЩНИК: Погодите, Михал Михалыч, погодите. Сейчас все по порядку расскажу. Вот вы говорите, Михал Михалыч, что я бестолковый, ни на что не годен, не выпускаю там вовремя… света не даю… опять же занавес… А я вон какой. Как услыхал, что Вася пропал, так у меня сердце и встало. Что ж мы теперь, думаю, делать будем? Это вы только говорите, что я ни о чем не думаю, а я думаю. Побежал это я в партер… все там обыскал. Того подвинуться, другого… попросил. Позвольте, говорю, пройти. Нигде нету. Я, значит, Ивану Иванычу партер сдал, а сам в директорскую, в фойе… Словом, все обыскал. И тут мне пришла гениальная мысль. Точно вдруг в мозгу свечка зажглась. А что, думаю, нет ли его в бутафорской? Не спит ли он там со вчерашней валерьяновки? Не подох ли, чего доброго? Его Вера Семеновна валерьяновкой поили… зубы у него, что ли, болели, не знаю… Вхожу это я в бутафорскую…
ПЕРВАЯ АКТРИСА: Не томите… умер? Да?
ПОМОЩНИК: Вхожу это я в бутафорскую, а его там нету…
ПЕРВАЯ АКТРИСА: Фу, слава Богу. А вы-то меня напугали…
ПОМОЩНИК: Я это дальше… в подвал… и там нету… А тут мне еще раз в бутафорскую захотелось. Тянет, понимаете, и тянет. С чего бы, думаю? Ведь нету его там. Только что был. Нет моей силушки, так и тянет, так и манит. Ну, пошел, ищу, ищу — нету. Потом смотрю: в уголку клумба стоит. Знаете, вот сад-то мы ставили — так бутафорская клумба… и что же вы думаете? И там его нет. Однако тянет меня к ней. Пошел еще раз… отодвинул ее, а он, подлец, за ней спит, понимаете, вовсю, и валерьяновкой от него разит. Это за клумбой-то…
ПОЭТ: Как вы сказали: клумба?
ПОМОЩНИК: Клумба, клумба. Бутафорская клумба.
ПОЭТ: Ура… нашел, нашел…
ВСЕ: Вы-то кого нашли?
ПОЭТ: Рифму нашел.
ВСЕ: Рифму?
ПОЭТ: Да, рифму. Я поэт, уже три дня ищу я рифмы для сонета… мне нужно было четыре рифмы. Три у меня было… Тумба, румба, Колумба, а четвертой я не мог найти. Но вы нашли мне ее: «клумба». Вот она, заветная… позвольте мне расцеловать вас.
ПОМОЩНИК: Я что же… я ничего… помилуйте… Я при чем же? Это Вася — Васю и целуйте.
ПОЭТ: Сперва вас, а потом его.
РЕЖИССЕР: Да где же он, наконец, Вася-то? Нашли, нашли, а Васи нету…
ПОМОЩНИК: Вы, извините, Михал Михалыч, но я, знаете, ради радости столь великой, некоторую помпу приготовил… Извините, своей властью… Сейчас торжественный марш для выхода его сыграем, а его и приведут — озорника… а то сам он идти не хочет… заспался.
ПОЭТ: А я в честь его сочиню экспромт на найденные рифмы…
РЕЖИССЕР: Ну уж, если хотите — валяйте, все равно со спектаклем опоздали… все публике лишнее развлечение.
ВСЕ (поют)
Нам без Васеньки разор,
Ведь без Васьки режиссер —
ПОЭТ:
Тумба!
ВСЕ:
Нам без Васи не посметь
Отклониться хоть на треть
ПОЭТ:
Румба!
ВСЕ:
Он для нас и хлеб, и соль.
Он для нас играет роль
ПОЭТ:
Колумба!
ВСЕ:
О хвала тебе, хвала,
Ты его для нас спасла…
ПОЭТ:
Клумба!
ПРИМЕЧАНИЯ[править]
Печатается по: Slavic Almanac: The South African Journal for Slavic, Central and Eastern European Studies. 2011. Vol. 17. № 1. P. 81—85. Текст был воспроизведен как Приложение 2 к статье: Дмитриев О. Уникальное собрание пьес Петра Потемкина в фонде Отдела рукописей и редких книг Санкт-Петербургской театральной библиотеки // Slavic Almanac. 2011. Vol. 17. № 1. P. 72—92. Машинописная копия: СПбТБ ОРиРК, фонд «Драматическая цензура», № 50828: Потемкин <П.>. Вася: Интердействие. [Б. м.] [Б. и.] Цена: 25 к. Цензурное разрешение: 8 октября 1912 г. Помета цензора: «Шутка».