Наталия Шаховская-Шик[править]
Вечерняя молитва[править]
Дима очень любил свою молодую хорошенькую няню. Часто он подходил к ней и задрав высоко голову (так как он приходился ей как раз до колена), говорил с застенчивой нежностью:
— Нюся, я тебя люблю.
Когда няня вечером уходила (а она иногда уходила то на вечер, то на собрание), Дима капризничал — и маме приходилось около него сидеть.
Так было и в этот вечер. Нюша сказала жалостливо: «Уж вы, матушка, посидите у Димочки».
Димину мать звали матушкой, потому что его отец был священник.
Дима не засыпал так долго, что мать вышла из маленькой комнатки, где Дима спал с няней, в большую и сказала старшим детям:
— Молитесь, дети, без меня и раздевайтесь, а то уж поздно.
Только она успела это сказать, как в дверь постучались и вошли двое: председательница сельсовета и милиционер.
— Что? — спросила мать.
— Мы пришли делать опись имущества, — сказала председательница. У нее лицо было точно вырезанное из дерева и мужской голос. — Вы не уплатили налога.
— Ведь только утром принесли извещение, и муж уехал искать денег, — сказала мать. — Он еще не вернулся. Вы же понимаете, что 200 рублей собрать нелегко, когда мы только что уплатили 300.
— Нам до этого дела нет, — грубым голосом сказала председательница. — Вам дали срок до семи с половиной часов вечера, а теперь уже 8. Мы должны делать свое дело.
— Должны, так делайте, — сказала мать. — А я пойду делать свое. У меня ребенок плачет.
И она ушла к Диме.
Прошло минут пять. Матушка была глуховата и ей казалось, что очень тихо. Она успокоилась и вспомнила про старших детей. Что они там делают?
Она подошла к двери и остановилась на пороге.
Двое чужих переговаривались в углу:
— Комод, ну пиши 26 рублей.
— Кровать — 15.
— Стол…
А трое детей стояли посреди комнаты с серьезными, немного испуганными лицами и громко во весь голос молились.
Пятилетняя Лиза с большими черными глазами отчетливо, торжественно выговаривала:
— Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас.
Чужие закончили опись и ушли. Дети улеглись спать.
В 12 часов ночи отец привез деньги, а когда рассвело — в 8 часов утра — мать отнесла их председательнице.
— Что же так рано? — сказала та.
Но матушка приняла это за насмешку и ничего не отвечала. Дня через три Нюша была вечером на собрании и утром рассказала:
— Что это с нашей председательницей сделалось? Такая она свирепая, а вчера, как стали самообложение раскладывать, — много на нашего батюшку хотели наложить, а она говорит: «Что с него взять, у него ребят — куча, мал мала меньше». Стала за нас заступаться и наложили только 100 рублей.
Оригинал здесь