Взгляд на политические отношения между Россиею и Портою Оттоманскою.
[править]Правительство французское не пропускает ни одного случая свидетельствовать искреннейшую преданность свою Порте, и выставлять поведение России к сей державе насильственным, несправедливым, обнаруживающим склонность распространять свои владения; скажем лучше, что оно весьма хотело бы поведением России оправдать собственные поступки в рассуждении своих соседей.
Прежде нежели станем отвечать на оклеветания французского правительства заметим, что Россия в царствование императрицы Екатерины II два раза воевала с Турциею, и что, одержав решительные победы, потребовала только устье рек, протекавших в ее областях. Есть ли тут склонность к завоеваниям? Притом же земли, приобретенные Россиею, были тогда дикие пустыни.
Между первою и второю войною Россия присоединила к своей империи полуостров Крымский, принадлежавший не Порте Оттоманской, но начальнику беспокойных татар, коих независимость препятствовала тогдашнему намерению населить и устроить полуденный край России.
Всякий согласится, что когда империя — счастливо окончивши войну с неприятелем, обладающим прекраснейшею страною — берет себе только устье и берега рек, текущих внутри пространства ее; то она показывает не дух властолюбия, но совсем противное тому, а именно желание внутренние области свои привести в лучшее состояние.
Число жителей весьма скоро увеличилось в Южной России; успехи торговли были еще более ощутительны. Естественно следовало из того, что российское правительство, при столь благоприятных обстоятельствах, долженствовало взирать неусыпным оком на все свои отношения с Турецкою империею; во-первых потому, что вся торговля отправляема была через Константинополь; во-вторых потому что страна процветающая от сей торговли, сопредельна крепостям на Днестре, в которые турки могли ввести многочисленные войска, прежде нежели русские имели бы случай узнать о том; следственно турки могли опустошить южный край, как они сделал на Баннатских границах, прежде нежели русские успели бы приготовиться к защите. Сии две причины заставляли Россию иметь неусыпное наблюдение, без которого южные области не были бы в безопасности. Итак, для блага народов южного края российское правительство необходимо долженствовало иметь сведение о всем происходящем на левом берегу Дуная.
Французское правительство, находясь в подобных обстоятельствах, не замедлило бы учредить внешние судилища. Но Россия захотела только правительство валлахское и молдавское сделать прочнее и правильнее; захотела, чтобы в сих княжествах не вводили важных перемен без ее ведома; в сем состоит постановление Порты, пописанное в 24 день сентября 1802 года.
Что касается до Кавказской границы, правительство турецкое, которое обязалось удерживать черкес от набегов, и которое однако не исполняет сего обязательства, остается виновным перед Россиею. Все, сказанное посланником Себастиани в ноте, поданной от него в 16 день сентября 1806 года, служит доводом, что он ничего не знает о сем деле.
На Кавказской границе и на всех других Россия употребляла самые кроткие, самые умеренные способы, соответствующие безопасности своих областей и торговли. Сих способов достаточно было до тех пор, пока Франция, посредством присоединения Далмации, не вздумала сделаться государством, сопредельным с Турциею. С той минуты опасность полуденных областей России стала ощутительнее: ибо она увеличилась от деятельности французов, которых сорок тысяч находилось в Далмации между тем, как посланник Себастиани старался преклонить диван к началу войны.
Кто не видит, что благо народов побудило российское правительство приступить к деятельнейшим средствам предотвратить опасность? Никакому сомнению не подвержено, что Порта низложила господарей по наущению или, лучше сказать, по требованию посланника Себастиани. Нескоро согласясь уничтожить определение свое, она сим поступком не переменила состояния дел, ибо не одно только сие оскорбление нанесла России.
Плодоноснейшие российские области были в опасности. Французы, враги России, были в Далмации. Войска их, предводимые спагами и янычарами, которые в склонности к разбоям и грабительствам не уступают самим французам, все превратили бы в пустыню. Следственно, столь необходимо нужно было занять берега Дуная, что не употребив сей предосторожности, российское правительство заслужило бы справедливые упреки — дерзну сказать, оно дало бы ответ пред Богом и пред людьми за следствия, которые могли бы произойти в противном случае.
Каждому известно, что французское правительство всячески старалось поселить в императоре Александре дух преобладания; теперь оно уверяет свет, что он в самом деле захотел быть завоевателем, и ссылается на то, что российские войска заняли берега Дуная. Но теперь оно никого уже не введет в заблуждение.
Российские войска находятся при Дунае и при Висле; войска неприятельские не увидят ниже пределов империи.
Взгляд на политическия отношения между Россиею и Портою Оттоманскою: (Перевод) // Вестн. Европы. — 1807. — Ч. 32, N 7. — С. 233-237.