Глава 5. БИТВА С ПТИЦАМИ
Достигнув края затопленного леса, Ричард и мэндруку прежде всего ухватились за ближайшую ветку и по ней взобрались на дерево, чтобы отдохнуть после довольно продолжительного плавания.
Еще подплывая к лесу, они с уверенностью уже могли определить характер окружающей их местности.
— Гапо! — объявил мэндруку, подплывая к ближайшему дереву. — Здесь нет твердой земли, молодой господин, — добавил он, хватаясь за лиану: — Надо отдохнуть. Я устал, да и вы тоже. Взбирайтесь за мной на ветку. Под нами не меньше как на десять сажен воды. Мэндруку не ошибается. Он знает это по тем деревьям, которые здесь растут.
— Я и не рассчитывал ни на что другое, — ответил молодой Треванио, взбираясь по примеру старого индейца на ветку, — плывя сюда, я надеялся, что нам, может быть, удастся найти какое-нибудь плавучее дерево, чтобы дать возможность переплыть на нем сюда остальным. Я и раньше знал, что, перебравшись сюда, мы все-таки оставались бы в гапо. А как мы выберемся отсюда — я и представить даже не могу, да уверен, что и вы сами еще хорошенько не знаете, как это сделать!
— Мэндруку никогда не отчаивается, даже и посередине гапо! — горделиво отвечал индеец.
— Значит, вы надеетесь, что нам удастся построить плот, на котором можно будет выбраться из гапо?
— Нет, — отвечал индеец, — на это у меня нет никакой надежды, — мы слишком далеко от великой реки. Здесь мы не найдем ни одного плавучего дерева и поэтому не можем сделать плота.
— Так зачем же мы пробирались сюда? Вы же сами сказали, что отправляетесь строить плот!
— За этим не стоило бы плыть сюда. Я никогда и не рассчитывал найти здесь деревья для плота. У меня другое в голове. Я постараюсь найти способ переправить всех и без этого. Следуйте за мной, молодой господин. Надо дальше углубиться в гапо. Старый мэндруку покажет вам, как строят плот без деревьев.
— Ладно! — отвечал молодой человек, — я буду делать все, что вы мне скажете, хотя даже и предположить не могу, что именно вы хотите делать.
— А вот увидите, молодой хозяин, — продолжал мэндруку, снова пускаясь вплавь. — Плывите за мной и старайтесь не отставать! Если я не ошибаюсь, у нас скоро будет материал для постройки плота или для чего-нибудь другого, что может заменить его. За мной!
Мэндруку произнес еще несколько слов, но шум воды от погружения в нее его могучего тела помешал молодому человеку расслышать его слова.
Ричард тоже бросился в воду и поплыл вслед за индейцем.
Путь их пролегал под зеленым сводом такой густой растительности, что лучи тропического солнца почти не проникали сквозь нее. Индеец все время держался впереди, юноша следовал за ним.
Вдруг индеец вскрикнул и затем, остановившись, сказал Ричарду:
— Вот оно! Вот это дерево, которое я искал! О! Да на нем есть даже и сипосы! Что же? Тем лучше, — они нам пригодятся. Тут и веревки и смола, — все вместе. Великий дух покровительствует нам, молодой хозяин!
— Что все это значит? Чему вы так радуетесь? — спросил Ричард. — Я вижу большое дерево, покрытое сипосами, как вы их называете. Только оно ведь зелено и покрыто листьями. Дерево сырое, и я не думаю, чтобы оно могло держаться на воде. Плота-то уж во всяком случае мы не можем из него построить. Сипосы, правда могут пригодиться вместо веревок, но дерево, само по себе, нам не годится, даже если бы у нас и был топор для того, чтобы его срубить.
— Мэндруку не нужно ни топора, ни дерева. Ему нужно другое: ему нужен сок этого дерева и потом сипосы. Бревен для плота достаточно и на сапакуйе, и мы можем набрать их сколько угодно, когда вернемся.
— Вам нужен сок? Но зачем?
— Посмотрите-ка получше на это дерево, молодой господин: разве вы его не знаете?
При этом вопросе молодой человек повернулся к дереву и стал внимательно его рассматривать. Все оно было обвешено, точно фестонами, различными породами ползучих растений, почти закрывавших его. Но после внимательного осмотра Ричард наконец узнал, какое им попалось дерево.
— Конечно, — отвечал он на вопрос мэндруку, — теперь я его узнаю, это seringa — дерево, из которого добывают каучук. Но что хотите вы с ним делать? Уж не собираетесь ли вы сделать резиновый плот?
— Там увидите, молодой господин, там увидите!
С этими словами мэндруку стал взбираться на дерево, приглашая Ричарда последовать его примеру.
Ричард поспешил повиноваться и, ухватившись за лиану, через мунуту был уже на одной из нижних ветвей.
Дерево, на которое взобрались Ричард и мэндруку, было siphonia elastica, из семейства молочайных, или иначе каучуковое дерево Амазонки. Португальцы называют его серинга, под этим названием знал его и Ричард, не раз видевший серингу у себя на родине, в Пара.
Едва успел Ричард взобраться на ветку, как восклицание его спутника, взобравшегося почти на самую вершину дерева, заставило его поднять голову.
— Что там такое, Мэндей?
— Кроме сока и сипосов, я нашел еще кое-что и на обед, молодой хозяин.
— Это хорошо. А то, признаться, я сильно проголодался. Орехи на сапукайе очень вкусны, это правда, но ими не наешься, и я бы с удовольствием съел теперь хороший кусок мяса или рыбы, а после, пожалуй, попробовал бы и орехов.
— Это ни то, ни другое, — возразил мэндруку, — здесь нет ни говядины, ни рыбы, хотя это, пожалуй, будет повкуснее. Я нашел птиц.
— Птицы? А какие птицы?
— Арасы — попугаи.
— О! Попугаи! Но где же они? Поймали вы хоть одного?
— Сейчас! — отвечал мэндруку и, опустив свою руку до плеча в пустоту, образовавшуюся в дупле дерева, вытащил оттуда полуоперившегося птенца, величиною с хорошо откормленного цыпленка.
— Э! Да там целое гнездо! Какие они жирные! Спасибо вам, Мэндей! Мы и сами наедимся и кроме того сделаем запас для остальных. Там, на сапукайе, должно быть, так же голодны, как и мы с вами, и наверное будут в восторге от такой прибавки к обезьяньим горшкам.
Вытащенный индейцем птенец принялся кричать, хлопая крыльями и стараясь вырваться. Крики его были так громки и пронзительны, что должны были быть слышны по всему лесу.
На крики попугайчика отозвались остальные птенцы, сидевшие в дупле, и скоро поднялся целый птичий концерт, по крайней мере в двадцать голосов, что давало возможность предполагать, что на дереве было не одно гнездо, а несколько.
— О! Да тут их целая сотня! — крикнул Ричард со смехом. — Мы наберем этих маленьких толстеньких птичек столько, что нам хватит на целую неделю.
Едва он успел произнести эти слова, как в воздухе послышался страшный шум.
Он доносился, казалось, издалека; но не прошло и нескольких минут, как он раздался уже совсем близко от мэндруку, забиравшегося все выше на дерево, в то время как солнце почти совсем закрыли растопыренные крылья штук двадцати больших птиц, кружившихся с громкими тревожными криками над серингой.
Это прилетели родители молодых попугайчиков, возвращавшиеся в гнезда с полными зобами для своих птенцов. Но ни индеец, ни его спутник и не думали, что прибытие взрослых попугаев может грозить им какой-либо опасностью, — покружатся-покружатся над гнездами старые арасы, да и полетят прочь, спасаясь от людей.
Но случилось неожиданное. Попугаи вдруг окружили двоих людей и принялись бить их клювами, крыльями и когтями, оглашая воздух громкими криками, которыми они как бы сзывали к себе на помощь попугаев со всего леса.
Первому досталось индейцу. Птицы напали на него с таким азартом, что мэндруку даже выронил птенца, и тот грузно шлепнулся в воду. Следом за ним бросилась целая дюжина попугаев, которые хоть и не успели подхватить его на лету, но зато обнаружили другого врага, и в ту же минуту напали на него.
Хотя силы атакующих при этом разделились, большинство птиц все-таки воевало с индейцем. Но и Ричарду далеко не легко было отбиваться от нападавших на него попугаев, особенно если принять во внимание, что у него не было никакого оружия и что легкая одежда плохо защищала его от ударов птичьих клювов.
У мэндруку был короткий нож, но в этом случае он не мог принести большой пользы. Короче говоря, в несколько секунд оба компаньона были покрыты ранами.
Молодой Треванио решил, пока не поздно, спасаться бегством и с громким криком, чтобы привлечь внимание мэндруку, бросился в воду.
Нападавшие на него попугаи присоединились к тем, которые сражались с мэндруку, и вся ватага с новыми силами бросилась на индейца, как на главного виновника покушения на жизнь беззащитных птенцов.
Мэндруку решил последовать примеру Ричарда и, улучив удобную минуту, кинулся в воду и скоро очутился возле молодого человека.
Оба они некоторое время плыли рядом; за ними тянулась по воде красная полоса, — это была кровь, обильно сочившаяся из ран.
Впрочем, им не было особенной надобности уплывать от серинги, так как птицы не стали преследовать их.
Довольные тем, что выпроводили дерзких похитителей, обитатели дерева вернулись к своим гнездам: осмотреть причиненный им вред. Скоро на дереве водворилось полное спокойствие. Значит ни Ричарду, ни мэндруку нечего было бояться нового нападения со стороны птиц.
Но, очевидно, вовсе не это заставило мэндруку остановиться и оглядеться кругом. Без сомнения, ему пришло в голову что-то другое, потому что вслед за тем он объявил, что намерен вернуться к дереву.
— Зачем? — спросил его молодой Треванио.
— Во-первых, затем, зачем мы уже раз на него взбирались, — отвечал индеец, — а во-вторых, затем, чтобы отомстить попугаям, — закончил он, гневно сверкая большими глазами. — Мэндруку никому не позволит безнаказанно оскорблять себя, — не простит он этого и птицам. Он хочет отомстить им. Я не уйду из этого леса до тех пор, пока не истреблю всех попугаев до последнего или не сгоню их с дерева всех, до самого маленького.
— Как же вы это сделаете?
— Плывите за мной и вы увидите.
Говоря это, индеец повернул к группе деревьев, образовавших собой другую сторону зеленого свода. В два взмаха достиг он ближайшего дерева, оказавшегося мимозой, и по лианам взобрался на него. Ричард молча последовал за ним, все еще не понимая, что именно хочет сделать индеец.
— Это-то мне и нужно, — сказал мэндруку, вытаскивая нож.
Затем он срезал ножом ветку и сделал из нее дубинку фута в два длиною, которую передал Ричарду, а себе вырезал другую такую же.
— Теперь, молодой хозяин, — сказал индеец, — мы оба вооружены и можем вступить в битву с попугаями. Как вы думаете, кто теперь победит?
Затем он кинулся в воду и поплыл к серинге; молодой Треванио следовал за ним. Крепко держа в руках дубинки, взобрались они на дерево и безжалостно принялись бить птиц.
Исход битвы теперь был предрешен. С каждым ударом падала птица; уцелевшие попугаи поспешили скрыться в самую глубь леса.
Мэндруку, верный своему обещанию, не оставил на дереве в живых ни одного птенца; одного за другим вытаскивал он их из гнезда и свертывал им шеи. Затем сипосом связал их всех вместе и сложил в дупло.
— Здесь они могут оставаться до нашего возвращения, потому что мы недолго провозимся со своими делами. — Теперь за работу!
Ричард, не знавший, что именно задумал его спутник, довольствовался тем, что смотрел на его работу.
Индеец отложил в сторону дубинку, которая произвела такое опустошение среди птиц, и снова вытащил нож из-за пояса.
Выбрав удобное место на стволе, он сделал в коре надрез, откуда в ту же минуту потек белый густой сок.
Для сбора сока у мэндруку было припасено два «обезьяньих горшка», взятых им с сапукайи. Один из них он отдал Ричарду и рассказал ему, как надо держать его под разрезом, а сам разрезал кору в другом месте.
Скоро обе скорлупы были полны до краев густым и липким соком, похожим на хорошие сливки.
Мэндруку сложил обе половинки и перевязал их накрепко сипосами, достаточный запас которых решено было также взять с собою.
Исполнив все это, мэндруку объявил, что теперь можно вернуться на сапукайю, где их с таким нетерпением дожидались все остальные.
Разделив добычу на две равные части, мэндруку бросился в воду и поплыл впереди.
Молодой креол невдалеке следовал за ним; через десять минут они уже выбрались из-под зеленого свода и увидели прямо перед собою солнце, освещавшее своими лучами блестящую поверхность гапо.