Всеподданнейшая речь профессора Б. В. Никольского, произнесенная им в Высочайшем присутствии, при приеме депутации «Русского собрания» 31 декабря 1905 года1[править]
Консерватизм: pro et contra, антология
СПб.: РХГА, 2016. — (Русский Путь).
Всемилостивейший Государь!
Пред лицом Вашего Императорского Величества мы предстали в мучительные дни, когда весь народ начинает с ужасом понимать, что России грозит опасность не только иноплеменных нашествий и порабощения зарубежному лихоимству, но и внутреннего междоусобного распадения, а Вашему Царствующему Дому не только явный мятеж с его кровавыми знаменами, но и великий раскол с народом. В такие дни наш долг перед Отечеством повелевает нам всенародно засвидетельствовать, что мы принесли присягу на верность и что велеть нам изменить эту присягу или заменить ее другою присягою нельзя никакой власти земной, и всех менее можно было бы той власти, которая сама изменила бы тому, в чем мы ей присягали. Настало время нам пред лицем всего мира, во имя народной присяги, сказать Царю свое прямое слово, дабы знала вселенная, что мы, доселе безмолвные и безоружные, не менее тверды в своем исповедании, чем враги Вашего Величества, народа русского и наши, давно позорящие нашу родину своею мятежной изменой, исступленными воплями и предательским кровопролитием.
Карающая десница Божия тяготеет над нами. Война не дала нам побед, мир не принес успокоения. Происки международных врагов законности и порядка, сплотившихся в еврейско-масонский всемирный заговор, ведут отчаянную борьбу в лице нашей родины с христианством, просвещением и культурою. Во главе русского правительства поставлен человек, которому никто в мире не доверяет, которого вся Россия презирает и ненавидит, которого каждый шаг встречается всенародным негодованием, которого убийственное бездействие влечет нашу родину в бездну погибели2. Мятеж отторгает окраины, измена растлевает исконные русские земли. Насильством и угрозами изгоняются с окраин русские люди, паникой охвачено коренное население. Взаимное недоверие и прямая ненависть раздирают области, племена, города и села, учреждения и союзы, Церковь и семью, школу и войско. Ни власти, ни свобода, ни личная безопасность, ни законное достояние не признаются. Обезумевшие проповедники насилия словесно, печатно и самим делом ведут пропаганду в войсках, призывают общество ко всеобщему разгрому и вооруженному восстанию. Убийство, грабеж и разбой царят во всем Отечестве нашем. Адом становится Россия и пыткою существование. Сам Бог призывает нас к ответу на рубеже тысячелетнего нашего прошлого. События властно поставили грозный вопрос, ломать ли нам нашу историю.
Но, Государь, историю не переломишь, если весь народ сам того не захочет и не удостоверит новой воли своей многолетним постоянством. Горе тем, кто пробными новшествами безрассудно вопрошает не выяснившуюся волю народную. Притом же зарево октябрьских пожарищ, ураган неслыханных избиений и небывалое декабрьское побоище в Москве показали с полной очевидностью, что даже в годину смуты, насилия, грабежа и разбоя сам народ на перелом и на предательство не согласен. Он вопиет о власти, о той Самодержавной власти, которую доверили некогда Предку Вашему не для самовольного постепенного расточения, но дабы преемственно соблюсти ее, как некое сокровище народное, до последнего потомка в доме Вашем во всем величии не только мудрой милости, но и карающего всеоружия. Между тем уже не первый год Вашего царствования измена ставит себе целью завладеть — обманом, или страхом, или даже дьявольским наваждением — Августейшею волею Вашею и, достигнув исполнения своих желаний, царскими указами обманывать монархическую верность народа. Вот почему, во имя Царя и народа и их неразрывного единства, скрепленного присягою, мы, верноподданные Ваши, русские люди, провозглашаем, что не признаем и никогда не признаем иной верховной власти, кроме Царского Самодержавия, и на ее возрождение обрекаем себя самих, все наши силы душевные и все достояние наше. Те, кто вероломно мечтает насиловать совесть народную, ни в чем не находят между собою единомыслия и вне себя опоры: Государь, мы, русские люди, — как один человек, и нашей опорою — тысяча лет русской истории и сто миллионов родного народа. Нас можно преследовать, резать и грабить, но против нас никогда не может загореться пожар всенародного карающего гнева. Исступленные же убийцы, сражающие одиноких людей, бессильны против живой стены негодующего народа, судьи нелицемерного и всесильного, ибо нет числа тем, кто рад принести себя в жертву за его дело.
Воспряньте же карающим Самодержцем, Всемилостивейший Государь, да возродится и обновится единение Ваше с Отечеством. Дайте народу русскому стать совместно с Вашим Императорским Величеством на страже свободы, порядка и законности! Военною властью, мощною военною властью, да будет истреблена, сокрушена и сметена безумная крамола, восстановлено спокойствие, оправдана присяга, спасено Отечество. Бездействующие законы да вступят в полную силу, найдя, наконец, исполнителей, желающих или могущих соблюсти свой долг перед Царем и Россиею. В урочное время пускай водворятся, в пределе закона, правые свободы, пускай соберется, по властному зову, народная Дума, но да водворится сначала державная власть, которая могла бы соблюсти целокупность и единство расторгаемой ныне родины нашей, дав ей внутренний мир и прочую безопасность. В противном случае мы не видим спасения ни Вашему Царствующему Дому, ни нашему русскому строю и ждем только небывалых в истории потрясений, доколе русскою кровью не смоется начисто с лица земли Русской чумная смута и ценою неисчислимых жертв не искупится та несомненная окончательная победа, которая и теперь еще может быть достигнута жертвами несравненно меньшими.
Но, провидя этот ужас чудовищных испытаний, взывая к военной карающей власти, мы, русские люди, не зная ни страха, ни измены, стоим, как стояли наши предки, за Самодержавного Царя и за русский народ и не ступим ни шагу с теми, кто, обманывая Царя, ведет Его к разрыву с историей и народом. Всегда быв против расхищения Самодержавия недостойными министрами, мы не можем допустить и его разграбления неистовыми толпищами. Памятуя вечную славу собирателей земли Русской, мы не дадим покрыть нас вечному позору за раздел и расточение Отечества нашего. Для нашей верности нет и, с Божьего благословения, никогда не будет примирения с Правительством, действующим несогласно с данною нами присягою, и, куда бы ни грозила нам самим верность нашему знамени, мы примиримся только на полной победе преданий и до конца поведем непреклонную борьбу за Православную Веру, за русский народ и за Ваше Царское Самодержавие.
КОММЕНТАРИИ[править]
Впервые: Всеподданнейшая речь профессора Б. В. Никольского, произнесенная им в Высочайшем присутствии, при приеме депутации «Русского собрания» 31 декабря 1905 года. Харьков, 1906. Печатается по: Никольский Б. В. Сокрушить крамолу / Сост., предисл. и примеч. Д. И. Стогова; отв. ред. О. А. Платонов. М., 2009. С. 183—186.
Никольский Борис Владимирович (1870—1919) — правовед, литературный критик и публицист. Родился в семье профессора русской словесности, преподавателя Александровского лицея В. В. Никольского (консультанта М. П. Мусоргского при создании «Бориса Годунова»). Б. В. Никольский закончил юридический факультет Санкт-Петербургского университета. В 1899 г. он защитил магистерскую диссертацию по римскому праву «Система и текст XII таблиц» и стал приват-доцентом гражданского права. По воспоминаниям современников (а среди них были Г. В. Чичерин, М. А. Кузмин), Никольский пользовался большой популярностью в студенческой среде, несмотря на свои консервативные политические воззрения. В 1905 г. он стал личным секретарем генерала Е. В. Богдановича, участвовал в составлении «записок» Николаю И, наконец, произнес публикуемую в этом сборнике «Всеподданнейшую речь». В 1907 г. Никольский оставил университет, вступив в конфликт с коллегами по политическим вопросам. В 1912 г. был назначен профессором римского права в Училище правоведения, где читал курс новейшей русской словесности. В центре литературоведческих интересов Никольского было творчество А. С. Пушкина («Суд над Пушкиным», 1897; «Последняя дуэль Пушкина», 1899; «Академический Пушкин», 1899), а также поэзия А. А. Фета («Поэт философов (А. А. Фет)», 1894; «Основные элементы в лирике Фета», 1901). Кроме того, его перу принадлежат работы, посвященные видным русским консерваторам — К. П. Победоносцеву («Литературная деятельность К. П. Победоносцева», 1896), Н. Н. Страхову («Николай Николаевич Страхов. Критико-биографический очерк», 1896), К. Н. Леонтьеву («К характеристике К. Н. Леонтьева», 1911). После падения самодержавия он был вынужден подать в отставку. В 1919 г. Никольский был расстрелян большевиками, как «видный деятель монархической организации — неисправимый черносотенец» (Иванова Е. В., Шумихин С. В. Никольский // Русские писатели. 1800—1917: Биографический словарь. Т. 4: М--П. М., 1999. С. 323).
Основные издания: Никольский Б. В. Поэт и читатель в лирике Пушкина. СПб., 1899; Никольский Б. В. Опыт эдикта чести. Доклад в С.-Петербургском юридическом обществе. СПб., 1901; Никольский Б. В. Сокрушить крамолу / Сост., предисл. и примеч. Д. И. Стогова; отв. ред. О. А. Платонов. М., 2009; Никольский Б. В. Дневник 1896—1918. Т. 1-2. СПб., 2015.
Литература о нем: Богданович А. В. Три последних самодержца. Дневник. М., 1990; Никольский Б. В. <Некролог> // Вестник литературы. 1919. № 6. С. 12-13; Кожинов В. В. Загадочные страницы истории XX века. «Черносотенцы» и революция. М., 1995; Правая Россия. Биография деятелей монархического движения начала XX века / Сост. А. А. Иванов, А. Д. Степанов. СПб., 2015.
1 В харьковском издании 1906 г. составитель брошюры указывал: «Речь эта была неоднократно воспроизводима, в самом искаженном или сокращенном виде, газетами. Ныне она появляется в печати впервые полностью с подлинника. Все отступления от вполне достоверного нашего текста являются или невольными ошибками, или злонамеренными искажениями».
2 Речь идет о Сергее Юльевиче Витте (1849—1915) — графе, государственном деятеле, министре финансов (1892—1903), председателе Совета министров (1905—1906). Витте был инициатором ряда экономических и финансовых реформ, которые способствовали индустриальному развитию России на рубеже XIX—XX вв. Представители правых движений относились к Витте с большим недоверием и даже враждебностью. Его считали связанным с международной финансовой «закулисой».