В маскараде (Барбье; Курочкин)
В маскараде |
Оригинал: фр. Au bal de l’Opéra. — Перевод опубл.: «Искра», 1866, № 44, стр. 573. Источник: Василий Курочкин. Стихотворения. Статьи. Фельетоны. — М.: ГИХЛ, 1957. — С. 442—444. |
Кругом веселье, шум, и музыка, и пляски.
Здесь все дурачатся, и в масках и без маски,
Невзгоды и труды безумством заглушив, —
И только ты, Пьеро, суров и молчалив.
Ты видишь, Арлекин, костюм мой одноцветный
И этот белый цвет — цвет для меня заветный.
Ты знаешь: я всегда и постоянно в нем.
Так постоянство мне присуждено во всем.
Нет, я на этот счет совсем иного мненья:
Во мне изменчивы и вкус и убежденья.
Как пестрый мой костюм, я весь из лоскутков,
Пленяющих глаза смешением цветов.
Я красный, голубой, я желтый, я зеленый;
Болтаю и верчусь, как попугай ученый.
Я взял за образец беспечность мотылька —
И нравственность моя свободна и легка.
Здесь нынче, завтра там порхаю, без усилья,
По ветру распустив доверчивые крылья,
С утра приветствуя все свежие цветы
Любви, могущества и прочей суеты.
За глупой новизной гоняться, как за делом!
Всечасно падая, кривить душой и телом,
Кривляться, корчиться — а цель таких трудов:
Орехов горсточка, когда уж нет зубов!
Нет! Глупостей людских внимательный свидетель,
Необходимую для света добродетель
Измерил тщательно блестящий арлекин
На безошибочный общественный аршин.
За каждый мой поклон, за ловкое словечко
То деньги выпадут, то видное местечко,
А то вдруг общества ученого диплом…
Все это хорошо — добытое трудом.
Но, милый Арлекин, зависит все от взгляда;
Ты блеском тешишься, а мне его не надо.
Не избалован я, и жизнь моя скромна.
Мне улыбается приветливо Пьерета,
Кусок жаркого есть с бутылкою вина —
И больше ничего не нужно мне от света.
Затем ни для каких блестящих ваших благ
Не встану с места я, чтоб сделать лишний шаг.
Система у тебя отличная, бесспорно,
Пока вино свежо и милая покорна.
Но, милый, скиснется от времени вино,
А сердце женское, как ночь, всегда темно.
Что ж сделаешь, когда, разнообразья ради,
Пьерета, как теперь в блестящем маскараде,
Вспорхнет и улетит от нежной скуки прочь?
Я буду ждать всю жизнь, как здесь прожду всю ночь.
Как? Если наконец узнаешь ты наверно,
Что милая твоя с другим ушла, примерно,
Ты будешь так же глуп? Надеяться с тоской,
Любить, когда с другим смеются над тобой, —
Клянусь Кипридою! Подобную рутину
Богами не дано постигнуть арлекину!
Что ж делать? Цвет Пьеро был неизменно бел,
И в постоянстве лишь я вижу свой удел.
Охоты нет во мне одеться арлекином,
Чтоб размерять любовь и совесть по аршинам.
Тем хуже для того, кому Пьеро смешон.
Чувствительный Пьеро! Примите мой поклон.
Будь бел попрежнему, а я — слуга покорный!
Покрыть вселенную какой-то дымкой черной,
Как ты ее покрыл, — нимало не остро.
Я пестрый — пусть и жизнь волнуется пестро.
Взгляни: вот движется почтенная особа,
Две маски рядом с ней хохочут и визжат.
Не правда ль — это тень дрожащую из гроба
Два черных демона препровождают в ад?
Нет, это старичок веселенького склада.
Весь ум его, вся жизнь — одна арлекинада.
Чтоб удержать свой вес, старик, в его лета,
Готов хоть сто раз в день переменять цвета.
Бегу, чтоб мудростью насытиться, — короче:
Чтоб с масками его убить остаток ночи.
Счастливый путь! Иди, куда инстинкт зовет.
Веселый Арлекин, ты прав: безумец тот,
Кто в этом обществе, где люди, то и дело,
Как птицы всех цветов, линяют каждый год,
Захочет щеголять своей одеждой белой.
<1866>