В китайских круглых телескопах
Сидит художник над столом.
Что заработаешь в Европах
Карандашом?
Закрылся полостью халата,
Не подымает мутных глаз
И чертит печку для плаката
В сто пятый раз.
НОМЕР 8
Отчего поет так громко
Безголосый старичок?
Потому, что на спиртовке
Жарит шашлычок.
Пой, бедняга! Чад проклятый
Все равно пройдет сквозь щель.
Стукнут в дверь: спиртовку дунешь, —
Ужин под постель…
НОМЕР 12
Дрожит диван, трясутся чашки:
Эсер играет с тетей в шашки.
НОМЕР 13
На кровати — туловища с бюстами:
Надо всех маркизами одеть…
Куклы растопырились лангустами,
Ручки-ножки виснут, словно плеть.
Надоело! Баронесса сплюнула
И, косясь на уличную мглу,
В зад маркизы с едкой злобой всунула
толстую иглу.
НОМЕР 17
Стулья придвинув к постели, два пожилых человека
К картам склонили чело, мирно и кротко пыхтя.
О эмигрантское чудо!.. Ты полюбуйся, читатель:
Республиканец один, а его визави — монархист!
НОМЕР 22
На брюках — широкая клетка,
Квадратная челюсть, брюнет…
«Японец», — решила соседка,
«Испанец!» — отрезал сосед.
Но все ни к чему: ни окраска, ни брюки, ни скулы, —
Жилец оказался Иваном Бубновым из Тулы.
НОМЕР 25
Дверь скрипнула. Трехлетний карапуз,
Из материнских выскользнувши уз,
По коридору пробежал до шкапа, —
С разгона врос, передо мной в паркет
И вдруг, косясь на бурый мой жилет,
Мне в изумленье шепчет: «Папа!..»
