Двадцатилетие почтовой забастовки в Москве (Гиляровский)
| Двадцатилетие почтовой забастовки в Москве |
| Источник: В. А. Гиляровский. Двадцатилетие почтовой забастовки в Москве // Известия ВЦИК. — 1925. — 28 ноября (№ 272). — С. 6. |
Сегодня, 28 ноября (по старому стилю 15-го), исполняется 20 лет, как забастовал московский почтамт, а с ним и вся почта по всей России.
Начало октября...
Работа на почтамте стала нервнее. Нервничают и начальство, и подчинённые. И никто не показывает вида. Все стараются быть спокойными.
Забастовал сосед и сослуживец — телеграф.
Ещё нервнее стали все, но работали.
Со всего города собрались почтальоны и громко рассказывали о том, что видели, что слышали. Их слушали молча.
К вечеру боялись выходить и боялись зажигать огни.
Работали только при дневном свете.
Шли митинги по всему городу. Приходили депутаты и звали на митинги. Некоторые шли, слушали — и на другой день снова приходили работать.
Поезда стояли. Электричество погасло. Воды и хлеба нет.
Почтамт работал. Почтальоны, переодетые, под полой разносили письма по домам. Почта приходила из ближайших городов гужом.
— Нельзя оставлять без писем. Люди мучаются, ждут, — оправдывались они.
И в этом напряжении дум грянул «манифест 17 октября».
Работа продолжалась по-прежнему. Пришли поезда, привезли завалы почты.
Горы корреспонденции в почтамте. Начали выходить газеты.
Работали уже без опаски, с удвоенной энергией, с надеждой в душе...
И вдруг присылается из Петербурга циркуляр.
— Циркуляр, запрещающий чиновникам вступать в союзы.
Надежды разбились...
Люди, до того времени мирно работающие, а потом окрылённые надеждами, вспыхнули пламенем обиды, огнём протеста.
В провинции ещё живее отозвались и на манифест, и на циркуляр.
— В Москву! В Москву! — вопила почтовая провинция, как три сестры Чехова.
И собрались в сердце России депутаты от Варшавы до Читы, от Архангельска до Баку.
Ещё удар грома. 14 ноября новая искра: по распоряжению из Петербурга увольняют без объяснения причин 5 почтово-телеграфных служащих.
— Как? За что?
Общее недоумение.
Известие это получается в момент открытия почтового съезда, в присутствии сотен служащих, наэлектризованных предыдущим и грядущим.
И тут же было решено бесповоротно требовать, чтобы приняли обратно уволенных.
Съезд заседал неделю — утром и вечером. Говорили горячо, несдержанно, страсти разгорались.
Начались аресты. Это была последняя капля.
Вся почтовая Россия забастовала...