Гиппиус З. H. Собрание сочинений. Т. 7. Мы и они. Литературный дневник. Публицистика 1899—1916 гг.
М., «Русская книга», 2003.
Есть точка зрения, с которой всякий сборник, — стихов, рассказов или статей, — бессмыслица. Автор не может не смотреть на него, в иные минуты, с досадой. В самом деле: собирают разбросанные по длинному прошлому, разделенные временем, дни, часы — и преподносят их в одном узле (в одной книжке) — сегодня. Перспектива ломается, динамика насильственно превращается в статику, образ искажен, — ничего нет.
Но есть другой, более верный, взгляд на «сборник»: взгляд исторический. Надо уметь чувствовать время; надо помнить, что история везде и все в истории — в движении. Последняя мелочь — и она в истории, и она может кому-нибудь пригодиться, если только будет на своем месте. Всякий вчерашний день — история, а всякий «сборник» именно вчерашний день.
Я не отрекаюсь ни от одной заметки в моей книге, хотя вся книга — исторична, вся — вчерашний день. Отрекаться от какого бы то ни было прошлого — опасно: это отречение ведет к потере и настоящего, и будущего. Я стою лишь за необходимость сохранения перспективы — во всех случаях «сборников»; исключаю те, конечно, которые «написаны сразу». Есть нынче и такие. Но это уже не сборники.
«Литературный дневник» — отнюдь не только мой «вчерашний день». Почти все статьи были написаны в последние годы староцензурной, предреволюционной России, в них есть капля и ее «вчерашнего дня». Журнал «Новый путь» (903—905), для которого, главным образом, писались эти статьи, родился и жил в особо любопытных условиях. Он был стиснут всевозможными цензурами, как ни один из его современников. Правительственную он нес вдвойне: светскую, тяжесть которой, при Сипягине и Плеве, достаточно известна, и, кроме нее, — духовную; эта не всем знакома, не все знают, что она доходит буквально до варварства. Но кроме них — у «Нового пути» была еще третья цензура, самая, может быть, для нас, сотрудников этого журнала, — тяжелая: цензура тех, кого мы любили, как друзей, но кто нас часто считал врагом.
В те недавние — и такие давние! — исторические времена вся литературная, вся интеллигентная, более или менее революционно настроенная, часть общества крепко держалась, в своем сознании, устоев материализма. Одному Влад. Соловьеву позволялось говорить о Боге, причем его никто не слушал. «Идеалистов» еще не было на горизонте, декаденты жили скромными отщепенцами. Всякое слово мистики считалось безумием, а слово религии — предательством. Новый же путь встал против материализма, и одной из задач его было — доказать, что «религия» и «реакция» еще не синонимы. Задача, в сущности, скромная, но при тогдашних условиях — почти не выполнимая. Работники «Нового пути», сдавленные с трех сторон, должны были вырабатывать уже не «эзоповский» язык, — а совсем какой-то неслыханный. Это, конечно, не удавалось. Проходить между тремя, да еще столь разнообразными, цензурами, не задев ни одной, — нелегко. Духовная цензура запрещала прямо темы, выбрасывала все целиком. Выдумывались другие, что-нибудь «около»; тогда, из пропущенной «духовенством» статьи, — светская цензура выкидывала кусками и фразами как раз то, чем мы наиболее дорожили; и, в конце концов, третья цензура часто была права, находя «Новый путь» недостаточно живым, упрекая нас чуть не в «клерикализме».
Вскоре к трем цензурам прибавилась и четвертая: цензура начинающих оперяться декадентов. И они были нашими друзьями; но и против них мы шли, потому что их «религия», — эстетизм, обожествление «чистого искусства», — была для нас неприемлема. Мы хотели создать другие ценности, не признавали «красоту» — высшей и всеобъемлющей. Время для такого сознания не пришло (может быть, и теперь еще не пришло), — «Новый путь» не мог жить между четырьмя сдвигающимися стенами, — но его слабые попытки имели свое значение, хотя бы самое малое, и потому я рассказываю его историю, исторические условия, при которых он жил и при которых были написаны статьи моего «сборника».
С тех пор многое переменилось… А иногда кажется, что не только не многое, а почти ничего не переменилось. Если бы сегодня возродился «Новый путь» — то ведь это было бы не буквально то же, но соответствующий своему времени «Новый путь»; и он, конечно, опять встал бы в те же отношения со всеми цензурами; только борьба, вероятно, была бы ярче и открытее. Сегодняшний день всегда ярче и открытее вчерашнего. Если бы это не было правилом (с исключениями, правило подтверждающими) — то не стоило бы и жить.
Сегодняшнего «Нового пути» с его сегодняшней борьбой еще нет, однако; этого не следует забывать, не следует к прошлому прилагать современную мерку, предъявлять сегодняшние требования, — словом, нельзя смотреть на «сборник» мой не с «исторической» точки зрения.
Что касается статей о русской литературе, написанных позднее, для журналов чисто эстетических, — то хотя и эти статьи, в известном смысле, тоже «вчерашний день» — их историзм еще очень неясен. Может быть потому, что в литературе вчерашний день, — вернее вчерашний вечер, — замедлил, длится, и нового утра нет. Оно будет, — но пока его еще нет. Городецкие да Ценские, Блоки да Горькие, имитаторы да стилизаторы, экспроприасты да ориасты — разве это не вчерашний день, не петербургская майская заря, противоестественно горящая в небе, когда ей следовало бы давно умереть?
Впрочем, пусть ее. На то мы и Россия, чтобы у нас заря вечерняя повстречалась с утренней — старое ввивалось в повое. Пусть кажется иногда, что жизнь медлит… Мы знаем, что она не останавливается. И не будем ребячески неблагодарны к нашему прошлому: оно отходит, рождая будущее. Отходит, уча нас жить во имя будущего.
1908
ПРИМЕЧАНИЯ[править]
С. 5. «Новый путь» (СПб., янв. 1903 — дек. 1904) — журнал П. П. Перцова (редактора-издателя и основного вкладчика), Д. С. Мережковского и 3. Н. Гиппиус. В 1904 г. соредактором стал также Д. В. Философов, а секретарем Г. И. Чулков. «Мы стоим на почве религиозного миропонимания, — определял идейную платформу издания Перцов. — Мы поняли, что осмеянный отцами „мистицизм“ есть единственный путь к твердому и светлому пониманию мира, жизни, себя» (Новый путь. 1903. № 1).
Сипягин Дмитрий Сергеевич (1853—1902) — министр внутренних дел, не давший П. П. Перцову разрешение на издание журнала «Новый путь». По протекции князя М. П. Мещерского и начальника Главного управления по делам печати Н. В. Шаховского разрешение подписал сменивший Сипягина В. К. Плеве.
Плеве Вячеслав Константинович, фон (1846—1904) — с 1902 г. министр внутренних дел и шеф корпуса жандармов, проводивший жесткую политику в борьбе с нараставшим революционным движением. Убит террористом-эсером Е. С. Созоновым 15 июля 1904 г.
С. 6. Соловьев Владимир Сергеевич (1853—1900) — философ, поэт, богослов, публицист, оказавший огромное влияние на русскую философию и культуру Серебряного века.
«Идеалистов» еще не было на горизонте… — О приходе «идеалистов» С. Н. Булгакова и Н. А. Бердяева к руководству журналом «Новый путь» (в 1905 г. он стал называться «Вопросы жизни») извещение появилось в декабрьском номере за 1904 г.
С. 7. Городецкий Сергей Митрофанович (1884—1967) — поэт, прозаик, критик, переводчик.
Ценский (наст. фам. Сергеев-Ценский) Сергей Николаевич (1875—1958) — прозаик.
Экспроприасты — сторонники принудительного отчуждения частновладельческих земель, выдвинувшие этот вопрос 8 мая 1906 г. для обсуждения в 1-й Государственной думе.